Наборные украшения в изданиях Ивана Федорова
Н.П. Киселев
Ксилографические орнаменты в книгах, напечатанных Иваном Федоровым, изучались многими исследователями. Гравированная орнаментика его московских изданий дважды была полностью собрана и воспроизведена: первый раз в альбоме В.Е. Румянцева. Сборник памятников, относящихся до книгопечатания в России. Выпуск первый. Москва, 1872, табл. I-V; второй раз, через 80 лет, А.С. Зерновой. Орнаментика книг московской печати XVI-XVII веков. Москва, 1952, листы 6-11. Хотя последнее слово по вопросу о происхождении декоративных мотивов его заставок, концовок и инициалов, а также относительно мастера-гравера, их вырезавшего, до сих пор не сказано, но путь к полному решению этих проблем пройден уже немалый.
Совсем иное положение установилось в исследовании тех наборных, литых из металла элементов или частиц, которые послужили основным материалом при создании его произведений, то есть, прежде всего шрифтовых литер и во вторую очередь — наборных украшений. О шрифтах Ивана Федорова в книговедческой литературе еще имеются кое-какие данные, хотя неполные и не приведенные в систему; его наборными украшениями, как видится, не занимался никто.
Отсутствие интереса к наборным украшениям — общее весьма досадное явление в истории книгопечатания; нм отмечены почти все работы как русских, так и западных ученых. Это отношение — несправедливое и необъяснимое: малейшая доля внимания к предмету помогла бы выявить факты, заслуживающие самого пристального изучения.
В частности, существенно важное наблюдение можно сделать относительно югозападных типографий, печатавших кириллическими шрифтами. Здесь обнаруживаются две группы наборных украшений, отличные друг от друга и стоящие в начале двух линий, самостоятельно развивавшихся в продолжение многих десятилетий у последующих печатников. Первая линия, белорусская, берет начало в типографии, руководимой Симоном Будным в Несвиже (1562); вторая, украинская,— исходит из типографии Ивана Федорова в Остроге (1580).
2
Во многих отраслях русского книгопроизводства Иван Федоров был первозачинателем. Он был и первым из печатников Украины, который обладал наборными украшениями и ввел их в употребление на страницах своих книг. Выявить их не составляет труда — их не так уж много, и встречаются они лишь в двух его книгах и в одной однолистке. В изданиях, выпущенных Иваном Федоровым в течение первых десяти лет его работы, с 1563 по 1574 год — московских, заблудовских, львовских — наборные орнаментальные детали отсутствуют. Кстати сказать, в Москве они впервые появились в 1636 году. Не встречаются они и в виленских изданиях Петра Тимофеева 1575-1576 годов, ни в сохранившихся букварях, напечатанных Иваном Федоровым во Львове и Остроге.
Наборные украшения появились у Ивана Федорова (одновременно с греческим шрифтом) в Остроге, и впервые в Новом Завете с Псалтырью 1580 года. Здесь наборные частицы были только трех рисунков; все три можно видеть на титульном листе предметного указателя к Новому Завету, составленного членом острожской академии Тимофеем Михайловичем.
Во-первых, растительный листок с острием, изогнутым влево (когда черенок находится вверху, а острие обращено вниз). Всюду на Новом Завете и почти без исключений в Библии листки помещены по два рядом.
Во-вторых, четырехконечный крест с трехпластными концами и белым кружком с точкою посредине. Обе эти детали принадлежат к числу самых распространенных; они имелись во многих типографиях во всех концах Европы.
Третья частица — те элементы, из которых составлена рамка, окружающая титульный лист указателя; их до сих пор не удалось обнаружить в другом месте. Отметим, что это первая наборная рамка в старопечатной книге.
Три детали из Нового Завета неоднократно встречаются и в Библии 1581 года, но здесь к ним присоединились еще четыре: две детали более сложного рисунка (рис. 2 посредине), голова херувима и тонкий удлиненный крест с четырьмя лучами. О некоторых более крупных по размерам украшениях в острожских изданиях нельзя сказать с полною уверенностью, отлиты ли они из металла или гравированы, хотя последнее кажется более правдоподобным. Таковы арабески двух видов, веточки с одним или двумя тройными листьями, окруженными жирными точками, вазочка с цветами, росчерк-петля — все они использованы в качестве виньеток и концовок.
В Библии 1581 года, на 1256 страницах, остроконечный листок встречается 31 раз; крест — 57 раз; частицы из рамки — 28 раз; херувим — 19 раз. Довольно мало для фолианта такого большого объема. Из двух новых деталей, появившихся в Библии впервые, более простая представлена тремя отпечатками (2-го счета л. 171), более сложная — четырьмя (л. 2 нен. об. и 2-го счета л. 171). Горизонтальные черточки вверху и внизу четырех деталей на л. 171 приставлены отдельно.
5 мая 1581 года Иван Федоров выпустил в Остроге однолистку, известную под названием Хронология Андрея Рымши. Здесь верхняя часть концовки составлена из двух крестов с головою херувима между ними.
3
Не имеющим равного по оригинальности из числа наборных украшении Ивана Федорова является голова херувима. Она столь мало походит на традиционные изображения херувимов, столь необычна по своей внешности, что ставит изучающего в тупик относительно намерений печатника. Лицо почти совершенно круглое, посреди лба густой пучок волос вроде чуба; это рта исходят длинные украинские усы. Выражение лица суровое, чтобы не сказать саркастическое. Ничего подобного этой голове не встречается в современных западных изображениях.
В наше время херувимы, созданные Иваном Федоровым, кажутся уродливостью, насмешкой над установившимся художественным и каноническим образом. Но следует учитывать, что в XVI веке, как и ранее, восприятие уродливого и неприличного было совсем иное, чем у нас. Об этом свидетельствуют неоднократные повторения этих голов различными печатниками, очевидно, не усматривавшими в них ничего шокирующего.
4
Из шести наборных деталей, бывших в распоряжении Ивана Федорова, он составлял, применительно к потребностям, различные орнаменты, именно:
- рамку на титуле (см. рис. 1);
- полоски, играющие роль заставок в начале текста только в тех случаях, когда начало приходилось посредине столбца, но не вверху, где всегда помещалась заставка гравированная;
- коротенькие полоски, заменявшие колонтитул (рис.2) — на некоторых из страниц, где начиналось новое сочинение, но не обязательно во всех случаях;
- концовки (см. рис. 3).
Самостоятельно, не группами, частицы появляются на титульных листах; изредка также в качестве концовок.
Седьмая деталь, удлиненный крест из тонких прямых линий, встретилась только один раз (л. 173 об. 2-го счета) поставлена для заполнения пустого конца строки.
После смерти Ивана Федорова Острожская типография продолжала применять наборные украшения, но в большинстве это были вновь приобретенные детали других рисунков. Украшения Ивана Федорова, по-видимому, были заложены во Львове вместе с его шрифтами и вывезены из Острога в конце 1584 года. Этим объясняется, почему в острожских изданиях 1584-1612 годов не встречается голова херувима.
5
Херувимы-украинцы Ивана Федорова не остались без потомства, и потомство их было многочисленно. На протяжении двух столетий их копировали и переливали в типографиях Западной и Восточной Украины. Евангелие учительное (Крилос 1.Х.1606); Перло многоценное (Чернигов 7.IX.1646); Выклад о церкви (Унев 1760) содержат различные варианты одного и того же рисунка.
Особенно размножились они во Львове, см. например; Анфологион 1643; Служебник 1646; Анфологион 24.V.1651; Триодь постная 1753 и др. Если Иван Федоров помещал херувимов по одному или по два-три, то позднее они появляются густыми крылатыми стаями. И.С. Свенцицкий (Початки, табл. CXLV, ч. 485) воспроизвел оригинальнейшую концовку, состоящую из целого сонма херувимов (рис. 4); к сожалению, он не назвал книги, из которой она заимствована, ограничившись указанием: Львов, конец XVII — начало XVIII века.
Заставку на л. 219 Триоди постной (Львов 1753) наборщик составил из 13 херувимов, вытянутых в ряд. Этот наборщик не стеснялся ставить херувимов боком или даже повернутыми на 180°, как можно видеть в небольшой концовке на последнем листе книги (рис. 5).
Своеобразный тип херувима, отличный от украинского, возник в Румынии: лицо не круглое, а несколько вытянутое, со впалыми щеками, по общему контуру приближающееся к прямоугольному. Этот рисунок встречается в Лавсаике на румынском языке, напечатанном в типографии митрополии в Бухаресте в 1760 году (рис. 6).