«Экономические этюды и статьи»
Так озаглавил Ленин свою первую легальную книгу, вышедшую из печати осенью 1898 года в Петербурге. Письма к родным документируют творческую историю этого сборника, начиная с зарождения его замысла. 24 января 1898 года — запомним эту дату! — Владимир Ильич пишет старшей сестре:
«У меня теперь в голове все планы об издании своих статей особой книгой. Я получил на днях «Экономические этюды» Н. Водовозова, и они меня натолкнули на эту мысль. Издавать брошюрой статью о кустарях очень неудобно. Гораздо лучше соединить вместе статью о Сисмонди и о кустарях. Тогда можно издать без предварительной цензуры (для этого нужно 10 листов, а тут будет около 12, т.е. около 200 страниц),— а это гораздо удобнее. Озаглавить бы можно хоть: «К оценке романтических учений народничества». Содержание такой книги было бы интереснее и разнообразнее. Пропустит ли цензура перепечатку статьи из закрытого журнала — вот, по-моему, главный вопрос. Но надо бы думать, что пропустит, ибо статья отвлеченная, печаталась довольно давно и задолго до закрытия... Да и статьи-то обе мало пригодны для журнала, по большому объему. Для журнала пусть пойдут остальные статьи, присоединять которые к книге я считаю опасным (не пустят) и не совсем удобным (характер совсем иной). Статья о кустарях — вполне мирная, с обилием цифири. Что касается до финансовой стороны, то она, по-моему, гораздо проще цензурной. Полагая цену в 1 р. 50к. и только 1000 экземпляров(«При 2000 экземпляров можно понизить цену до 1 р. 25 коп.», — отмечает Владимир Ильич под строкой), можно считать 500 р. на издание, столько же книгопродавцам и автору. 500 экземпляров окупит издание, и столько-то наверное продастся.
Вопрос: кому взять на себя издательство? В Питере не на кого положиться. Разве Марк не возьмет ли на себя хлопот (закупка бумаги, договор с типографией), а Маняша — корректуру? («Очень сложной корректуры не будет, ибо 1/2 книги — перепечатка, а другая 1/2 — с рукописи, переписанной мною тщательно набело»,— поясняет Ленин в подстрочном примечании) Если бы этот план осуществился, то я прислал бы тотчас исправления к статье о Сисмонди (необходимо разбить на §§ и исправить важные опечатки). Тогда телеграфируй мне: «присылай исправления». По моему расчету, при удаче можно бы успеть выпустить книгу в апреле, если не раньше... Возразят, может быть, что статьи совсем разнородные, но, по-моему, это не беда: у Н. Водовозова тоже разнородные, мало ли вообще издают сборников статей. Притом, есть в них и общее: обе — критика народнической экономии, одна — отвлеченная, другая — по русским данным. Отвечай мне, пожалуйста, поскорее на этот счет: осуществим этот план или нет? Если да, то надо браться за него, не теряя времени»...
«Экономические этюды» Н.В. Водовозова, с которым Ленин познакомился еще в начале девяностых годов в Самаре, выпустило в 1897 году издательство его матери — М.И. Водовозовой.
«Статья о кустарях», на которую ссылается далее Владимир Ильич,— это законченная им уже в Сибири обширная работа «Кустарная перепись 1894/95 года в Пермской губернии и общие вопросы «кустарной» промышленности». Состояла она из трех статей, направленных против народнической идеализации кустарного промысла в России конца прошлого века и доказывающих неопровержимым анализом статистических данных все более последовательное проникновение и в эту отрасль экономики чисто капиталистических отношении.
Статья о Сисмонди — известная работа Ленина «К характеристике экономического романтизма», законченная, по нашим предположениям, еще в петербургской тюрьме и первоначально озаглавленная «Очерки политической экономии начала XIX века». Она была опубликована в №№ 7-10 легально-марксистского журнала «Новое Слово».
Из приведенного письма мы узнаем, что Ленин намеревался озаглавить свой сборник иначе: «К оценке романтических учений народничества». Обращает на себя внимание и широкая осведомленность Владимира Ильича в книгоиздательском деле. Он, выражаясь современным языком, планирует тираж книги и приблизительную стоимость ее полиграфического оформления. Он поручает М.Т. Елизарову издательские хлопоты по закупке бумаги и договору с типографией, а М.И. Ульяновой — корректуру. Предусматривает он и самую тщательную подготовку оригинала к набору: исправление опечаток в печатном тексте и переписку набело рукописи. 14 февраля Владимир Ильич пишет М.Т. Елизарову: «По получении этого письма можно бы уже, я думаю, начать переговоры с типографиями (во множественном числе потому, что придется, пожалуй, искать и торговаться) и приискать магазин бумаги. Пока эти предварительные изыскания тянутся, — я пришлю поправки, и тогда можно сразу будет приступить к печатанию. Мне кажется, желательно не упускать времени, чтобы книга могла выйти в апреле... Статью о Сисмонди, я думаю, лучше поместить сначала, а потом кустарей».
Таким образом, Владимир Ильич считает вполне возможным выход в свет сборника через два месяца после его сдачи в набор.
Большой интерес представляет и следующее письмо тому же адресату, датированное 18 февраля. Здесь Владимир Ильич делится соображениями о том, что он характеризует как типографскую «аккуратность и изящность издания» — культуру полиграфического оформления книги. Особое значение придает он тщательности корректуры, обнаруживая отличное знание мельчайших деталей типографского дела — его технологии и даже... наиболее распространенных изъянов: «Посылаю Вам сегодня, Марк, заказной бандеролью исправленную статью о Сисмонди. Исправлений оказалось меньше, чем я думал, — только корректорские да разделен не на главы (две) и параграфы. Надо думать, что наборщикам несравненно легче набирать с печатного и что потому ошибок должно быть меньше и корректорского труда (он все-таки совершенно необходим) тоже значительно меньше. Посылаемые мною вырезки можно прямо и отдать в типографию, только надо непременно строго наказать, чтобы их не теряли («для этого, — если понадобится разорвать по листам (как это обыкновенно делают в типографии), — то перенумеровать все страницы особой нумерацией», — добавляет Владимир Ильич под строкой) (а то большей частью теряют рукописи) и чтобы присылали вместе с корректурным листом каждый раз и оригинал (рукопись или вырезку) — без этого корректировать посторонним лицам (не автору) будет страшно трудно (говорю по опыту), и получится масса самых неприятных недоразумений и ошибок. Вообще очень важно, чтобы корректура лежала с начала до конца на одном лице, а то возникает путаница из-за знаков, которые ставит корректор, и кроме того забывают обыкновенно проверить при последующих корректурах (нужны minimum две корректуры), исправлены ли ошибки, указанные при первой корректуре, и не сделано ли нового вранья при исправлениях. Типографская аккуратность и изящность издания очень важны.
Статью (вместе с этим письмом) Вы получите в самом начале марта, и если бы тотчас же приступить к печатанию и вести его без задержек и торопя типографию, — тогда, может быть, удалось бы к пасхе кончить и представить в цензуру. А это бы очень хорошо; вероятно, и сбыт книги сильно замедлится, если она выйдет только в мае... Думается мне все насчет других двух статей (о «наследстве» и о Южакове): с одной стороны осторожность говорит, что не надо их печатать; а с другой стороны, жаль бросить,— особенно последнюю... Попробовать разве? Если бы опытные люди не нашли невозможным, то, пожалуй, я бы не прочь попробовать. Надо тогда вычеркнуть несколько мест, упоминающих о покойном журнале (у меня нет черновика статьи о Южакове, так что это надо будет уже сделать издателю. Тут работы очень немного), а затем поместить их в конце и так, чтобы при устранении их (буде начальство потребует) не повредить предыдущие. Считая расход на издание около 40 р. на лист, — убыток вышел бы на этих статьях (обе листа 4) не очень большой...».
Назовем две статьи, которые Ленин дополнительно включает в задуманный сборник. Это памфлет «Перлы народнического прожектерства», резко критикующий «публицистические опыты» С.Н. Южакова — его книгу «Вопросы просвещения». Это, далее, не менее известная работа «От какого наследства мы отказываемся». Именно здесь Владимир Ильич заявляет, что революционные марксисты «хранят наследство не так, как архивариусы хранят старую бумагу», и разъясняет, что хранить наследство — «вовсе не значит еще ограничиваться наследством...».
Издание сборника статей автора, находящегося в административной ссылке, составляло нелегкую задачу. Особенно велики были цензурные трудности. Ведь царская цензура могла запретить и конфисковать уже готовую книгу, не взирая на понесенные для издания расходы. По поручению Владимира Ильича, переговоры велись одновременно — А.И. и М.Т. Елизаровыми в Москве и Н.К. Крупской — в Петербурге. О ходе этих переговоров Ленин юмористически рассказывает младшей сестре 24 февраля: «Анюта пишет, что ей Н.К. пишет, что «нашелся издатель в СПБ.». Мне она писала только, что «обещают найти». Возможно, что у нас выходит тут забавная путаница: в СПБ, план этот возник самостоятельно до моего письма, а у меня тоже самостоятельно, до питерского письма. Вот мы и танцуем друг подле друга, как идущие по улице люди, которые столкнулись носами и не знают, направо или налево пропустить пройти своего визави».
Первого марта Ленин окончательно отказывается от плана издания книги в Москве. Здесь цензурные строгости стали особенно невыносимыми даже по тем временам. Он пишет М.Т. Елизарову: «Получил я известия, которые заставляют изменить первоначальный план насчет издания в Москве. Писатель сообщает, что в Москве цензурные условия невозможные. Книгу Булгакова (о рынках) держали в цензуре год. Это просто невероятное нечто! Если так, то и думать, конечно, о Москве нечего; надо обратить все внимание на Питер. У писателя теперь есть полная возможность издать, но он хочет отложить до осени (по-моему, напрасно)... Это известие меня совсем с панталыку сбило, и я уже ничего не предлагаю. Увидитесь, вероятно, с Н.К., с ней переговорите и решите. А отсюда «решать», — это значит писать, писать и писать и все зря, ничего не зная, рассуждая гадательно и т.п....».
О «цензурных соображениях» того времени Владимир Ильич узнал из письма Н.К. Крупской. 6-го марта она сообщала М.И. Ульяновой: «Посылаю статьи Володи... Он меня просил справиться о цензурных условиях — и в результате этих справок оказалось, что самое главное в этом отношении место издания. Москва в этом отношении много хуже Питера, там самые невинные книги задерживаются и всячески уродуются. Книжка Булгакова пролежала в Москве около года. Водовозова тоже, кажется, перенесла издательство в Питер».
На обмен письмами между Шушенским и Москвой, где жили тогда родные Владимира Ильича, уходило в общей сложности около месяца. Поэтому 28 марта Ленин снова пишет Елизарову: «Вы, конечно, получили мое письмо, в котором я отказался от мысли издавать в Москве (я написал это письмо тотчас после того, как узнал о цензурных условиях в Москве).
Разумеется, раз так невозможны цензурные условия,— нечего и думать издавать в Москве. С чего же рисковать так большой суммой денег, имея в перспективе (в лучшем случае) оттяжку в 1-1,5 года?? Надо собрать рукописи, заклеить в бандероли — и вспять в Питер, к писателю, благо он так любезен, что берет на себя хлопоты. А про деньги ему написать, что они есть; чтобы он известил, сколько нужно; и чтобы взялся за издание осенью, не теряя времени, как только найдет возможным по своим занятиям.
Таков финал 2-хмесячной переписки! Надеюсь, что Вы еще ничего решительного не предприняли? Если купили бумаги, — можно переслать ее в Питер, а если уже отдали набирать, то заплатить за набранные листы. Лучше же потерять несколько десятков рублей, чем рисковать сотнями. А про СПБ писатель (а ему можно верить) говорит уверенно.
Конечно, имей я хоть какое-нибудь представление о прелестях «первопрестольной» и ее цензуры, — я бы и не подумал об издании в Москве книги. Но я узнал об этом поздно, только из письма Н.К. после совета с писателем...»
Письмо заключает такой постскриптум: «Р.S. Меня удивляет, что Вы пишете так, будто хотите издавать в Москве?? — и сами же указываете на невозможность цензурных условии. К чему же прать против рожна??!».
При содействии «писателя» — то есть П. Струве, который еще не отваживался тогда порвать с революционными марксистами и ограничивался лишь литературной полемикой с ними, книгу Ленина весной 1898 года начали набирать в Петербурге. Уже 15 июля Владимир Ильич просит старшую сестру написать издателям, чтобы ему «выделили 25 экземпляров авторских». Их он намеревается разослать «товарищам и знакомым». «Когда получишь их, — пишет Владимир Ильич, — пришли мне 12-15 штук сразу; об остальных я напишу тогда тебе, куда послать».
Наконец, 11 ноября Ленин сообщает младшей сестре, что после, по его мнению, столь «долгих ожиданий получил-таки свой сборник». В тот же день Н.К. Крупская рассказала Марии Ильиничне, как это произошло: «Сегодня у нас продолжается еще приподнятое настроение, которое вызвала вчерашняя почта. Смотрим вчера — лезет через забор мальчишка из волости с каким-то громадным тюком. Оказалось, что наша почта оказалась таких громадных размеров, что понадобилось взять из волости тулуп, чтобы доставить нам в целости все имущество. Конечно, это был и не письма, а только книги, но иногда и книги бывает удивительно приятно получать...»
Вскоре Надежда Константиновна пишет об этом и Анне Ильиничне: «...Самым крупным событием в нашей жизни за последнее время было, конечно, прибытие «этюдов и статей». Ждали мы их ждали, потом поставили крест, и Володя накануне почты пессимистически замечал: что особенного может принести почта? Наконец, в одно серенькое утро — видим лезет через забор мальчишка из волости с каким-то громадным тюком: оказались бесконечные «этюды», завернутые в волостной тулуп... Настроение быстро изменилось...».
От впервые высказанного Лениным 24 января замысла издания сборника «Экономические этюды и статьи» до поступления в Шушенское утром 10 ноября его авторских экземпляров из Петербурга прошло всего-навсего девять с половиной месяцев. И эти сроки казались Ленину непомерно растянутыми в конце прошлого века, в эпоху ручного набора, отсутствия скоропечатных, брошюровочных, переплетных машин и т.д. Право же, над, хронологией издания первого сборника статен Владимира Ильича стоит призадуматься современным издателям экономической (да и не только экономической!) книги. Ведь она нередко находится в производстве не полгода, а по крайней мере около двух лет, если отсчитывать их от сдачи автором рукописи в издательство.
Настало время, разумеется не в ущерб качеству литературного, технического и художественного редактирования советской книги, значительно уплотнить сроки всего того, что принято называть «прохождением рукописи» и прежде всего ее рецензирования, консультирования, «визирования» и др. Квалификация современных авторских и редакторских кадров, как и техническое оснащение типографий, открывают все возможности для сокращения этих сроков по крайней мере вдвое, если не втрое и вчетверо...
Отметим в заключение, что первая рецензия на первую ленинскую легальную книгу появилась уже 9 декабря 1898 года — то есть менее месяца спустя после того, как Владимир Ильич разослал друзьям полученные им 10 ноября авторские экземпляры сборника. В этот день М.А. Сильвин под псевдонимом «Бер» писал в рецензии, озаглавленной «Новая книга против народничества» и напечатанной красноярской газетой «Енисей»: «Давно не приходилось испытывать такого наслаждения при чтении научной книги, какое доставили нам «Экономические этюды» г. Ильина оригинальностью и смелостью мысли, шпротой точки зрения, любовью к истине, страстной жаждой к ее раскрытию, презрением к иллюзиям и самообману.
«Конец народничества», — вот заглавие, которое мы охотно дали бы этой книге». Уже не со вчерашнего дня поколеблен авторитет названного направления в нашей экономической литературе, но возражения против него велись, главным образом, на почве социологической и философской... мы впервые в русской литературе встречаем в книге г. Вл. Ильина беспощадную критику мещанских утопий современного народничества, основанную на тщательном изучении и умелой группировке данных русской экономической действительности. Осмеивая пустые фразы об «особых путях для отечества», об «ошибочности» нашего пореформенного экономического развития и т.п., указывая, как мало в этих фразах оригинальности и основательности, высмеивая благожелательные фантазии наших «кустарных» экономистов, немилосердно искажающих действительность в угоду теории, автор, — и в этом его огромная заслуга, — вскрывает классовый, именно, мелкобуржуазный характер народничества, показывает как все практические пожелания народнической программы в случае их осуществления, были бы выгодны классу мелких собственников-предпринимателей...»
Рецензент отмечает далее, что «симпатии автора всецело на стороне трудящихся классов. По отзыву рецензента, «в особенную заслугу г. Вл. Ильину», — следует поставить и то, что он показал преемственную связь наших «самобытных» экономистов-романтиков с представителями той же школы в Западной Европе». Подчеркивает автор рецензии и то, что « Вл. Ильин стремится вести рассуждения сточки зрения определенного общественного класса», — то есть, разумеется, пролетариата.
Рецензент пишет о достигнутой автором книги «высоте научного беспристрастия», о широте его «философской точки зрения» — то есть диалектического материализма. По мнению рецензента, «наибольший интерес... представляет статья, озаглавленная «Кустарная перепись 1894/95 года в Пермской губернии...»
Сводные таблицы и вычисления, приводимые автором,— заявляет рецензент,— обнаруживают в нем опытного статистика; способ его аргументации и приемы полемики показывают в нем испытанного литературного бойца, хотя мы лично впервые встречаем его имя в русской литературе».
Последнее замечание, естественно, продиктовано конспиративными соображениями. Соратник Ленина по «Союзу борьбы...» М.А. Сильвин отлично знал все подпольные издания ленинских трудов тех лет, начиная с книги о «друзьях народа».
В заключение рецензент пишет: «Можно с большой вероятностью предположить, что эта, действительно, новая книга вызовет ожесточенные нападки в лагере противника. Снова посыпятся обвинения в буржуазности, в измене традициям, стремлении «насаждать капитализм»... И противники не могут не делать этого, оставаясь народниками: горбатого могила исправит. К счастью, подобные книги пишутся преимущественно не для них. Эти упорные метафизики не могут усвоить диалектического понимания хода вещей и диалектического метода рассуждения, блестящее применение которого на данных русской действительности дал автор рассматриваемой книги».
За три недели до появления в печати рецензии М.А. Сильвина 18 ноября 1898 года — петербургская охранка доносила департаменту полиции: «Вышло в свет и продается в книжном магазине «Знание»... новое произведение легальной социал-демократической литературы под заглавием: «Экономические этюды и статьи «Владимира Ильина»... Названный автор более известен под другим своим псевдонимом — «Тулин». Под таким псевдонимом печатались его статьи в «Новом Слове» и в каком-то социал-демократическом сборнике, не пропущенном цензурой. Настоящую его фамилию знают немногие, так как социал-демократы держат ее в большом секрете, оберегая в этом авторе одного из своих вожаков. В действительности это — политический ссыльный Владимир Ильич Ульянов, родной брат террориста Александра Ульянова, казненного в 1887 году».
Тогдашняя редакция буржуазно-либеральной красноярской газеты «Енисей» отнюдь не отличалась революционной прогрессивностью взглядов. Трудно представить, как подцензурная газета могла беспрепятственно опубликовать столь восторженный отзыв о работе революционного марксиста.
Сам рецензент так вспоминал об этом почти через полвека: «Я не имел никаких связей с редакцией, не знаю, кто из членов редакции ее пропустил, но, судя по тому, что она напечатана без всяких изменений, думаю, что она не встретила никаких цензурных препятствий...
В.И. при личном свидании в Шуше отзывался о ней самым лестным образом».
Впоследствии Владимир Ильич, получивший от автора номер «Енисея» с отзывом о его «Этюдах», «спросил, не ему ли «принадлежит заметка о той же книге в «Известиях книжных магазинов товарищества М.О. Вольф» (в Петербурге), также написанная в сочувственном тоне».
— Я сказал, что к этому не причастен, — вспоминает мемуарист, — но Владимир Ильич усомнился, не скромничаю ли я, и посмотрел на меня испытующе.
М.А. Сильвин ошибочно относит эту беседу к своей первой встрече с Лениным в Шушенском. Но тогда отзыв, о котором идет речь, еще не появился в печати. Он вошел лишь в ежемесячное «Литературное обозрение», опубликованное в № 12 «Известий» за сентябрь 1899 года — то есть через девять месяцев после выступления М.А. Сильвина в «Енисее».
В анонимном отзыве этом, как и в рецензии «Вера», особо отмечается статья «Кустарная перепись...», которую автор признает «наиболее интересной», отмечая одновременно, что большой «теоретический интерес представляет также» и статья «К характеристике экономического романтизма», «в которой проводится параллель между воззрениями Сисмонди и наших так называемых народников». Параллели этой в статье М. А. Сильвина точно так же уделено большое место. Но особенно примечательно начало отзыва в обозрении, посвященном лишь «весьма ценным исследованиям в области нашей... экономической жизни, богатой теперь жгучими вопросами». Владимира Ильича обозреватель рекомендует читателям «Известий», как «автора довольно известной книги «Развитие капитализма в России».
«Литературное обозрение», опубликованное в сентябрьском номере «Известий», готовилось к печати в августе. Книга же Ленина, которую автор отзыва называет «довольно известной», вышла в свет лишь в июле. Так охарактеризовать ее мог только тот, кто внимательно следил за трудами Владимира Ильича, изучая их тотчас же после выхода в свет или даже в рукописи. Если авторство М.А. Сильвина отпадает, по его собственному заявлению, можно предположить, что отзыв принадлежит М.Т. Елизарову.