Птицы Одюбона
Популярная книга американского журналиста и библиографа
Джона Винтериха «Books and the man» в сокращенном
переводе под названием «Приключения знаменитых книг» выдержала
два издания на русском языке — в 1975 и 1979 гг.
Очерк «Птицы Одюбона» — глава из этой книги, не вошедшая в
русское издание Здесь рассказывается о знаменитом американском натуралисте
и художнике Ж.Ж. Одюбоне и его труде «Птицы Америки», принесшем ему славу.
Перевод с английского и примечания Л.А. Громовой.
В Лес Кайес, Саэто Доминго 26 апреля 1785 года родился Жан Жак Фужер Одюбон. До недавнего времени считалось, что он уроженец штата Луизиана, и Джон Барроус в «Краткой истории естествознания» указывал 1780 год как год его рождения. В 1917 году появилась полная биография, написанная доктором Френсисом Хобардом Херриком, которой суждено было внести в это дело ясность. Благодаря явному везению, которое на самом деле — награда за проведенный со знанием дела добросовестный поиск, — позволило доктору Херрику найти подлинный счет от врача, включавший перечень медицинских услуг, оказанных в Лес Кайесе более чем за два года и представленный для оплаты Одюбону-старшему. В этом перечне были, между прочим, указаны две ночи, проведенные врачом в момент острой необходимости у постели женщины-креолки, «известной теперь только под именем — мадмуазель Рабин». Различная послеродовая помощь была оценена примерно в 250 франков — сумма немаленькая по тем временам, как может показаться, — но Одюбон вполне мог себе это позволить. Чтобы быть точным, надо сказать, что имя мадмуазель Рабин и после этого часто упоминалось врачом — и в последний раз — 15 августа. В конце того же 1875 или в начале 1786 года мадмуазель Рабин умерла.
Четырьмя годами позже Жана Жака Одюбона отправили через Америку во Францию. Он был юн, но в два раза старше Конституции Соединенных Штатов. В 1803 году, когда он возвратился в Америку, он был в два раза старше беспокойной новой Франции. Одюбон вырос в те тревожные дни, когда вершилась история, но его интерес сконцентрировался на явлениях, по сравнению с которыми крах династий был событием несравненно меньшей важности, чем трепет листвы на ветру.
По его собственным словам, он вернулся в Америку «делать деньги». Это была идея отца; Жан Жак не обладал тогда талантом «делать деньги», да и впоследствии он пользовался мастерством других, сам же достиг его только в продвижении своего великого плана. Из Франции он привез все возможные преимущества неординарного образования, на упорядоченность которого, однако, обращали мало внимания, и полное незнание английского языка. Но что важнее всего, из Франции он привез несколько зарисовок птиц — там он некоторое время занимался рисованием под руководством Давида, выдающегося художника времен революции; правда, точку зрения Одюбона относительно важности рисунков никто не разделял. Обосновавшись недалеко от Филадельфии (если только такое «статичное» слово как «обосноваться» вообще уместно при характеристике Одюбона), он познакомился с молоденькой англичанкой, с которой и был вскоре помолвлен. Она носила восхитительно «домашнее» имя — Люси Грин Бейквел.
Перед их женитьбой, а это произошло в 1808 году, Одюбон поехал во Францию и вторично вернулся в Америку. С ним приехал Фердинанд Розье1Розье, Фердинанд, сын делового партнера отца Одюбона, занимался торговлей. Весной 1810 г. вместе с Одюбоном они погрузили товары на плот и поплыли в Хендерсон, что в 125 милях вниз по Огайо. «Во время пребывания в Хендерсоне, — пишет д-р Херрик,— Розье находился на своем привычном месте — за прилавком и потихоньку занимался делами, тогда как Одюбон и некий Джон Раун из Кентукки, который числился клерком, бродили по окрестностям, с азартом гоняясь за редкими птицами и попутно щедро снабжая стол дичью.; между ним и Одюбоном по инициативе отца последнего был установлен статус компаньонов. Для одного из компаньонов новая серия рисунков, которая включала около двухсот видов пернатых Франции, была гораздо важнее, чем высокопарно составленные пункты договора и доверенности, которые подкрепляли это предприятие.
Нет нужды подробно описывать нагнетающие тоску похождения «четы» Розье — Одюбон, похождения в поисках удачи. В особое уныние они, должно быть, приводили Розье, так как он не рисовал. Для Одюбона же каждый привал на лоне девственной природы означал пополнение коллекции на несколько новых моделей. По мере того, как чахла коммерция, искусство процветало. В конце концов Одюбон обратил свои талант на получение прибыли — он стал писать портреты по 5 долларов за штуку. Вскоре после этого, в 1819 году, он обеспечил за собой место набивщика чучел в Западном музее в Цинциннати. Арест и пребывание в долговой тюрьме в Луизвилле (ему удалось обрести свободу, лишь объявив о своем банкротстве) нанесли смертельный удар его деловой карьере. В Цинциннати, кроме службы в музее, он еще делал мелком портреты местных натурщиков и даже открыл художественную школу.
Тот неоспоримый факт, что его многочисленные таланты давали ему возможность заработать на жизнь где угодно, вероятно, сильно повлиял на решение Одюбона напечатать свои рисунки птиц — решение, которое, похоже, к тому времени вполне определилось. Путешествуя вдалеке от городов, он мог сколько угодно рисовать лесное «дворянство», а потом, будучи уверенным в пище и крове, посвятил себя любимому занятию в близлежащих лесах и болотах.
Таким образом, вскоре появился портфель, содержимым которого были зарисовки почти всех птиц, обитающих в обследованных им частях Соединенных Штатов.
***
После четырех лет путешествий, наблюдении и зарисовок Одюбон в апреле 1824 года приехал в Филадельфию в поисках издателя для своих рисунков. В те времена Филадельфия была издательской столицей западного полушария, но, тем не менее, и здесь еще не были способны по достоинству оценить работу Одюбона. Наиболее дельный совет, который он получил от местных знатоков (чьи чувства колебались в весьма широком диапазоне — от безграничного восхищения до злобной зависти) был таков: попытайте счастья в Европе. Однако он отправился в Европу только спустя два года, а за эти два года он объехал северную часть штата Нью-Йорк (в том числе побывав и на Ниагарском водопаде — через 16 лет после медового месяца), озера Онтарио и Чемплейн, долины рек Огайо и Миссисипи и штат Луизиана, где он, наконец, соединился со своей много вынесшей и много путешествовавшей женой. Последующие несколько месяцев были посвящены сбору средств на поездку в Европу. Не последней статьей дохода был танцевальный класс — 60 учеников, ни один из которых не мог сравниться в мастерстве с учителем.
Одюбон отплыл из Ныо-Орлеана 17 мая 1826 года. В те времена не существовало «Бремена», а «Делос» достиг Ливерпуля только 21 июля. Он прекрасно использовал это морское путешествие; во время штиля офицеры шхуны, дружески относившиеся к Одюбону, спустили шлюпку, чтобы этот талантливый пассажир с прекрасным характером мог зарисовать морских птиц.
По прибытии в Англию Одюбон поспешил представить рекомендации — «целую кучу писем» (по словам одного из его знакомых), которыми его снабдили друзья и почитатели, большей частью — влиятельные. Одним из наиболее важных оказалось письмо к Ричарду Рэтбону, купцу из Ливерпуля. Как пишет доктор Херрик, Рэтбону и его семье «Одюбон, с его замечательным энтузиазмом и смелыми литературными планами, казался воплощением всей романтики Нового Света». Золовка Ричарда Рэтбона, миссис Вильям Рэтбон, «его очаровательная хозяйка... брала у него уроки рисования и стала его первой подписчицей».
Оправданное восхищение Рэтбонов и многих других начинанием Одюбона создало ему такой престиж, что буквально через несколько дней он получил предложение экспонировать рисунки в Королевском институте.
Вознаграждение за первый месяц экспозиции составило 100 фунтов, и это несмотря на то, что в течение первой недели вход на выставку был свободным. Если бы те толпы людей, которые разглядывали рисунки, знали о всех злоключениях, выпавших на их долю, то и в них, и в натуралисте-художнике они увидели бы гораздо больше «романтики Нового Света». Некоторые рисунки «объехали» почти все Соединенные Штаты (разумеется, заселенную часть территории). Одна из пачек рисунков потерпела значительный ущерб из-за взорвавшейся бутылки с порохом. Как-то раз пара «норвежских крыс» устроила себе нору в портфеле, который Одюбон забыл во время одного из путешествий «и вывела там потомство среди обгрызанных клочков бумаги, которые всего месяц назад представляли почти тысячу обитателей воздушного пространства». Девятью годами позже нью-йоркский пожар уничтожил массу рисунков, собранных перед втором поездкой в Англию и Шотландию. А еще через десять лет другой ныо-йоркскнй пожар нанес непоправимый ущерб большому количеству гравюр на меди, с которых делали первые оттиски; история их лишь немногим менее удивительна, чем история рисунков.
После трех месяцев, проведенных в Англии (в основном в Ливерпуле и Манчестере), Одюбон отправился в Эдинбург, где встретился с Вильямом Хоумом Лизарзом2Лизарз, Вильям Корм (1788-1859), художник, гравер. Отец его был издателем и талантливым гравером, выполнил много портретов для книжных иллюстраций. Лизарз сначала был учеником отца, затем поступил в Опекунскую Академию в Эдинбурге. С 1808 по 1815 г. на выставках в Эдинбурге Лизарз-младшнй часто выставлял портреты, картины на религиозные и бытовые сюжеты. В 1812 г. он послал две картины в Королевскую Академию в Лондоне, где их высоко оценили; с картин были сделаны гравюры. Сейчас они находятся в Национальной галерее в Эдинбурге. После смерти отца Лизарз продолжил его дело. Он в совершенстве владел методом травления по металлу, и во многом благодаря ему при выпуске книг гравюры по металлу в книгах полностью вытеснили ксилографии., художником и гравером, который сразу стал его почитателем. Лизарз, у которого были знакомые во многих издательствах, согласился помочь издать пробный экземпляр «Птиц Америки». К концу ноября ему удалось представить пробный оттиск рисунка дикого индюка. В начале 1827 года были готовы пять гравюр для первого выпуска издания.
Неплохо представить здесь детальное описание этого грандиозного начинания, как его сформулировал сам Одюбон. Следующие «Детали плана работы» взяты из проспекта, составленного в Лондоне несколькими месяцами позже. В этом проспекте было десять пунктов:
Гравюры должны полностью соответствовать размерам рисунков, которые все без исключения изображают птиц в натуральную величину.
Гравюры будут раскрашены самым тщательным образом, точно повторяя цвет оригинальных рисунков.
Размер работы — Двойной Слон (46 на 60 дюймов), печать — на лучшей бумаге для рисования.
Пять гравюр составляют один выпуск; из них одна гравюра с одного из самых больших рисунков; одна с рисунка поменьше; три — с маленьких рисунков.
Всего 400 рисунков; предполагается, что они будут объединены в три тома, примерно по 133 гравюры в каждом; каждой гравюре будет присвоен индекс, позволяющий отнести гравюру к тому или иному тому.
Выпуски будут выходить 5 раз в год.
Цена выпуска 5 гиней; оплата по получении.
При условии выполнения всех этих пунктов работа должна была бы занять 16 лет и быть продана за общую сумму около 160 гиней. На самом деле, она была закончена через 12 лет и стоила каждому подписчику 182 фунта 14 шиллингов в Англии и 1000 долларов в Америке.
* * *
«Гравюры будут раскрашены». То была пора расцвета многокрасочных книг. Год, когда вышел первый выпуск «Птиц Америки», был также годом смерти Томаса Роулендсона3Роулендсон. Томас (1756-1827), английский художник-карикатурист. Учился в Академии художеств в Лондоне и в школе рисования в Париже, где в 1772-1775 гг. посещал также Королевскую Академию живописи и скульптуры. Работал в технике офорта и рисунка пером (с раскраской акварелью), создавал карикатуры, высмеивающие нравы дворянского и буржуазного общества (серия «Лондонский микрокосм» 1808 г. и др.). Работал также как иллюстратор Голдсмита, Смоллета, Стерна., который добился славы как создатель разнообразных «Путешествий доктора Синтакса» в период с 1812 по 1821 год. Джордж Круикшенк4Круикшенк, Джордж (1792-1878), известный карикатурист и иллюстратор. Сделал много гравюр к сказкам, библиотеке романов, в том числе — иллюстрации к Голдсмиту, Филдингу, Стерну и др. которому предстояло работать еще полвека, недавно закончил издание одной из самых замечательных своих работ — «Немецкие народные сказки, собранные Гриммом». Всего восемь лет назад появились шедевры Генри Алкена5Алкен, Генри (ум. 1831), чертежник и гравер. Первые его произведения напечатаны анонимно, под псевдонимом Бен Таллихо. В 1816 г. издал под своим именем «Сравнительное изображение достоинств в недостатков фигуры лошади». У него много гравюр на спортивные темы, иногда юмористического характера. Среди них «Забавные случаи на верховой езде», «Национальный спорт в Великобритании», иллюстрации к народным песням, иллюстрации к «Дон Кихоту». Мастерство и удачный выбор предмета сделали его очень популярным в свое время. Одна из его акварелей — «Охота на лис» — находится в музее Южного Кенсингтона., а он уже был великим. Процветающие искусства литографии и гравюры на стали появились позже, чем любой из этих великих образцов техники иллюстрации. Огромное значение имел тот факт, что раскрашивание вручную имело под собой такую экономическую базу, которая делала его более дешевым, чем печатание в цвете — условие, которое никак не может считаться справедливым в наше время. Никто иной, как Дж. М. У. Тёрнер6Тернер, Джозеф Мэллорд Уильям (1775-1851), великий английский живописец. Учился в Академии художеств в Лондоне. Тёрнер обнаружил склонность к романтической фантастике, выражению драматической борьбы сил природы, к передаче редких световых эффектов. Тёрнер много работал как акварелист, рисовальщик и гравер. (чей самый суровый критик не может отрицать, что у него было совершенно изумительное чувство цвета), начинал как простой раскрашивальщик.
Наполеоновские войны наводнили Англию беженцами. Большинство из них, ужасающе бедных, знали только, как быть леди или джентльменом. Едва ли профессия раскрашивальщика могла дать всем им средства к существованию, но появилось достаточное число раскрашивальщиков, чтобы вознести на вершину славы дорогую книгу с картинками, благодаря, в основном, предприятию Рудольфа Аккермана7Аккерман, Рудольф (1764-1834), немецкий ремесленник, владелец магазина художественных произведений в Лондоне. Аккерман ввел в Англии литографию и усовершенствовал гравирование на дереве. Основал в 1814 г. модный журнал «Музей искусств, литературы и мод», а также по образцу немецких изданий — «Ежегодники»; первый из них, изданный в 1823 г., известен под названием «Незабудка».. Сын саксонского каретного мастера, Аккерман эмигрировал в Лондон в 1795 году, после того как он ходил в учениках у своего отца; единственным экипажем, наверняка связанным с именем Аккермана-младшего, был катафалк лорда Нельсона. Его предприятие обеспечило работой более пятидесяти эмигрантов — некоторые из них были в прошлом дворянами и дворянками — и работа эта поначалу заключалась в том, что они разрисовывали различные домашние безделушки. В 1808 году его внимание привлекли книги с картинками, и с тех пор вся жизнь его до самой смерти (а умер он в 1834 году) была посвящена этому занятию, в котором он проявил усердие и добился успеха. Путь его нигде прямо не пересекался с путем Одюбона, если не считать того, что Аккерман дал первый толчок в производстве многоцветных картинок, но влияние его в этой области было настолько велико, что не следует и пытаться объяснить ту художественную или коммерческую атмосферу, в которой работал Одюбон, не упоминая об Аккермане.
Одюбон продолжил завоевание Лондона в мае. Его поездка по Шотландии и провинциям была поистине триумфальной. Везде ему оказывали самый радушный прием, он был принят в самых влиятельных обществах; его рисунки везде вызывали восторженное одобрение; он получил заказы на несколько комплектов гравюр — не много, но достаточно для того, чтобы считать его усилия оцененными по достоинству.
Многие претенденты на успех имеют «хорошие рекомендации», но чемпионом среди них на все времена можно считать Одюбона. Он привез с собой в Лондон шестьдесят или даже больше писем к видным английским деятелям и почти «полный сундук писем на континент».
Все шло прекрасно месяц или около того; а потом пришло письмо от Лизарза — оно оповещало о недовольстве его последователей, за ним пришли сообщения еще более унылые, и все это достигло кульминации, когда Лизарз «выбросил за борт» весь проект.
Лучше сделать попытку и потерпеть неудачу, чем не делать ее вообще, но горько, когда эта неудача настигает стремящегося к победе именно тогда, когда он стоит на пороге успеха. Одюбон «закрыл свои журнал, замечая, что он чересчур подавлен и печален, чтобы что-нибудь писать, и не открывал его почти три месяца».
Но в те три месяца, которые обойдены молчанием, суждено было случиться важным событиям. В июне, когда Лизарз начал проявлять тревогу и сообщил о ней Одюбону, последний начал изучать положение с гравюрами в Лондоне. «Я пять раз ходил к мистеру Хавеллу, раскрашивальщику, но его не было в городе. Я полон тревоги и очень подавлен. О! как мне надоел этот Лондон!» Мистер Хавелл, раскрашивальщик — это Роберт Хавелл-старший. Его отец был гравером; сам Хавелл планировал, что двое его сыновей вслед за ним станут художниками, тогда как третий, Роберт-младший8 Хавелл-младший, Роберт (1793-1878), художник и гравер, сын знаменитого английского гравера Роберта Хавелла-старшего. Именно Хавелл-младший гравировал огромные листы-иллюстрации для «Птиц Америки», а его отец занимался их печатнием и раскрашиванием. В 1832 г., после смерти отца, Роберт Хавелл в подписях на гравюрах отказался от прибавления к своему имени слова «младший», что ввело в заблуждение некоторых исследователей, считавших, что гравюры для «Птиц Америки» исполнены. Хавеллом-старшим. Всего Хавелл-младший награвировал для труда Одюбона 435 листов. Талантливый гравер, мастерски владевший техникой акватинты, он отлично передал сочетание научной достоверности с художественной тонкостью, присущее рисункам Одюбона. Хавелл неоднократно помогал Одюбону и материально., займется другим делом. Семейная традиция была слишком сильна; в 1825 году Роберт Хавелл-младший, которому в то время было 32 года, порвал со своим отцом, уехал в длительную поездку на эскизы и в конечном счете устремился в Лондон, где его выдающиеся таланты обеспечили ему место в фирме Колнэги и К°.
Придя в шестой — а может, и в восьмой или десятый — раз, Одюбон, наконец, застал дома старшего Хавелла. Восхищение последнего рисунками было неподдельным, но он был слишком стар, чтобы взять на себя труд сделать гравюры — в пятьдесят восемь лет не начинают предприятия, которое может потребовать около тридцати лет искусного труда. Однако он постарался вспомнить всех лондонских граверов, которых он знал, желая помочь Одюбону найти подходящего человека. Поэтому Хавелл пошел в фирму Колнэги и К°, и там ему показали неподписанный пробный оттиск гравюры, сделанной одним из их работников, — это был пейзаж. — Как раз тот человек, который нужен! — «Тогда пошлите за вашим собственным сыном», — сказали ему. Приятно отметить, что за этим последовало примирение, и не менее приятно писать о том, что наконец был найден мастер, который довел до славного завершения издание «Птиц Америки».
Все сомнения относительно пригодности молодого Хавелла улетучились после того, как он несколькими днями позже показал Одюбону пробный оттиск с первой гравюры. Отец и сын с волнением глядели на то, как натуралист изучает оттиск. Он изучал его долго; Хавеллам, несомненно, казалось, что изучение заняло гораздо больше времени, чем это было на самом деле. В конце концов Одюбон схватил рисунок и стал приплясывать с ним по комнате, восклицая с заметным французским акцентом: «Игра окончена! Игра окончена!» Как пишет Джордж Альфред Вильямс в занимательной биографии Хавелла-младшего, Хавеллы «сначала подумали, что эти возгласы указывают на неудовлетворительность работы», тем самым доказывая, что знали «американский» лучше, чем этот американец, «но Одюбон, бросившись к Хавеллу-младшему, обнял его с истинной страстью, чем вполне ясно показал, что гравер наконец найден». Дружба этих двух людей повлияла на окончательное решение Хавелла уехать в Америку, где он поселился с семьей в Синг Синге (ныне Оссининг), штат Нью-Йорк, а позднее переехал в Бэрритаун, что в пяти милях вниз по Гудзону, где и умер в 1878 году.
***
Десять лет, последовавшие за началом совместной работы с Хавеллом, были полны неустанной работы и осторожности — ведь на карту была поставлена судьба предприятия стоимостью в 100 тысяч долларов. Это были времена, когда Одюбон находил причины для недовольства работой даже такого мастера, как Хавелл. «Если бы вы были здесь и послушали, что говорят мои подписчики, — писал ему Одюбон из Манчестера 10 июня 1830 года, — вам бы просто дурно стало. Я сегодня видел несколько гравюр — иволги Балтимора в висячем гнезде, и должен сказать, что они похожи на рисунки не больше, чем трубочист — на вашу очаровательную жену. — Или рисовальщики должны быть более внимательны, или я буду вынужден выгнать их всех... Теперь я прекрасно понимаю, что, будь окраска хорошей, я бы увеличил число подписчиков на 20 вместо того, чтобы потерять 8 из них». Пятью месяцами позже, когда прибыл 19-й выпуск, он смог написать Хавеллу из Эдинбурга: «Я просмотрел гравюры этого выпуска с большим вниманием и хочу поздравить вас от имени всех нас за тонкость и мягкость их исполнения... Я считаю 2-й том лучшей книгой в мире!»
16 июня 1832 года, написав Хавеллу из Филадельфии, он попросил поторопиться с 28-м выпуском: «Умоляю вас, не теряйте ни минуты и вспомните о том, что все посланное Вами изучается с большим пристрастием, и что здешние граверы не менее ревностны, чем сам натуралист». То же настроение владело им и три года спустя, когда он выразил недовольство гравюрами 53-го выпуска: «Я искренне желаю, чтобы ни один из рисунков не попал в Америку».
Последний лист был готов только к 20 июня 1838 года. Доктор Херрик подводит такой итог: «Начатое осенью 1826 года издание («Птицы Америки») было в печати почти 20 лет. Работа эта великолепна, ее отличает удивительная красота и редкостная тщательность исполнения. Ее можно назвать одним из самых интересных начинаний в истории науки и литературы XIX столетия, учитывая все препятствия, которые создавало время и обстоятельства. Текст, сопровождающий рисунки, тоже прекрасен. Уникальная в каждой детали отделки, она в течение столетий останется блестящим примером триумфа труда, духа и воли человека».
В торговле редкими книгами есть одна очевидная истина — у большой книги гораздо меньше шансов стать относительной редкостью, чем у маленькой. Вернее всего, «Птицы Америки» никогда не будут стоять в одном ряду, скажем, с ранними изданиями «Ныо Инглэнд Праймер». Размер гравюр без рамок 39,5 на 29,5 дюйма, или почти 8 кв. футов. Число оригинальных наборов, возможно, менее двухсот. Многие выпуски вышли в виде отдельных гравюр, наиболее ценная из которых — первая (автор — Лизарз), изображающая дикого индюка. Эта гравюра — ключ при поисках совершенного экземпляра. В качестве фронтисписа гравюра подверглась жестоким испытаниям, сейчас, чтобы просто перевернуть страницы «Птиц Америки», фактически требуется почти такая же степень сноровки (и почти такого же характера), которая необходима, когда застилаешь постель. Полный комплект издания стоит сейчас значительно больше, чем любой автомобиль за исключением разве что самых дорогих моделей — один нью-йоркский книготорговец занес в каталог такой экземпляр с полным текстом, цена которому 6750 долларов. Первое американское издание было опубликовано в 1840-1844 годах в 7-ми томах в осьмушку листа, оно включало текст и гравюры. Цена этого издания теперь колеблется от 300 до 700 долларов, экземпляр с оригинальными непереплетенными частями оценивался в 1050 долларов на аукционе в начале 1926 года.
Много написано и еще больше сказано о том, насколько желательно вкладывать деньги в редкие книги. В самом деле, «Пиквик», которого можно было купить по шиллингу за выпуск 1836 и 1837 годов, представлял бы теперь куда более выгодное помещение капитала, чем если бы их полная стоимость в то время была бы отдана под проценты и умножилась в течение жизни трех поколений. Их сегодняшняя цена — скажем, от 5000 до 75 000 долларов — может показаться очень внушительной, такова она и есть. Но надо вспомнить, что полный комплект стоил 1000 долларов после публикации. А если положить эти 1000 долларов в банк в 1838 году (при условии, что поколения наследников не предъявляли бы претензий на эти деньги, тем самым проявляя несколько гипертрофированную заботу о своих потомках), то теперь эта сумма возросла бы до 25 000 долларов.
Все это, конечно, не имеет ни малейшего отношения к важности триумфа Одюбона, к величию книги, которая теперь стоит, как памятник, в истории орнитологии и книгопечатания, и доказывает лишь то, что изучение книг, как предметов коммерции, лучше оставить книготорговцам.
Когда были полностью напечатаны «Птицы Америки», Одюбону было 53 года. История последующих лет его жизни неизменно воспринимается как спад, по сравнению с юностью и зрелостью, посвященными делу, полному приключений и отмеченному пылом исследователя. Но это можно расценивать как спад только в сравнении, так как он занимался исследованиями еще десять лет. К тому времени книга «Живородящие четвероногие Америки» (созданная им в содружестве с Джоном Бахманом9Бахман, Джон (1790-1874), натуралист, лютеранский священник. Его знакомство с Одюбоном началось в октябре 1831 г., когда тот провел месяц у Бахмана. Писал работы о белках и зайцах, интересовался ботаникой и сельским хозяйством. В 1833 г. стал одним из основателей Государственного сельскохозяйственного общества, изучал полезных животных и растения и в 1834 г. подготовил к изданию «Каталог растений и папоротников...». Наибольшую известность ему принесла совместная с Одюбоном работа «Живородящие четвероногие Северной Америки» в 3-х томах (1845-1849). Друзей сблизило и то обстоятельство, что двое сыновей Одюбона были женаты на дочерях Бахмана. В 1838 г. Бахман и Одюбон путешествовали по Британским островам.) была уже в работе, но тут мозг стал изменять ему, хотя тело его еще было сильным. Он умер в Нью-Йорке в 1851 году. Это был «один из наиболее обаятельных, интересных и живописных характеров, как писал Джон Барроус, когда-либо появлявшихся в наших анналах».