Реакция на войну
В тот момент, когда началась война в Европе, я находился в Чунцине. Председатель Национального конгресса телеграфировал мне, чтобы я немедленно возвращался, и я поспешил на родину. Я прибыл как раз к заседанию Исполнительного комитета Конгресса.
На это заседание был приглашен также М. А. Джинна, но он заявил, что не может явиться. Вице-король не только связал Индию формальным обязательством участвовать в войне, но и издал ряд соответствующих указов. Английский парламент принял также дополнения к Закону об управлении Индией 1935 года.
Все эти изменения ограничивали и урезывали полномочия и деятельность правительств провинций и вызывали всеобщее возмущение, особенно в связи с тем, что не было сделано ни малейшей попытки проконсультироваться с представителями народа. Неоднократно высказывавшиеся ими пожелания и их декларации, по существу, полностью игнорировались.
14 сентября 1939 года, после длительного обсуждения, Рабочий комитет Конгресса опубликовал пространное заявление по поводу военного кризиса. В нем упоминалось о шагах, предпринятых вице-королем, о новых законах и указах и указывалось, что «Рабочий комитет придает этим событиям весьма серьезное значение». В заявлении осуждались фашизм и нацизм и, в частности, «новейший акт агрессии нацистского правительства Германии против Польши», и выражалось сочувствие тем, кто оказывал им сопротивление.
Предлагая свое сотрудничество, Рабочий комитет указывал, что «всякое навязанное решение. неизбежно вызовет сопротивление с его стороны. Если хотят заручиться сотрудничеством в достижении поставленной цели, то этого нельзя добиться путем принуждения и давления. Комитет не может согласиться с тем, чтобы индийский народ выполнял приказы, издаваемые чужеземной властью. Сотрудничество должно быть сотрудничеством между равными, оно должно проводиться с обоюдного согласия и во имя цели, которую обе стороны признают достойной.
В недавнем прошлом народ Индии шел на серьезный риск и охотно приносил большие жертвы, чтобы добиться для себя свободы и создать в Индии свободное демократическое государство. Поэтому его симпатии целиком на стороне демократии и свободы. Но Индия не может связать себя войной, именуемой войной за демократическую свободу, в то самое время, когда сама она такой свободы лишена и когда у нее отнимают даже ту ограниченную свободу, которой она обладает.
Комитету известны заявления правительств Великобритании и Франции о том, что они борются за демократию и свободу, а также чтобы положить конец агрессии. Однако история недавнего прошлого изобилует примерами, свидетельствующими о постоянном расхождении между словами, провозглашенными идеалами и действительными мотивами и целями».
После ссылки на некоторые события прошлого, имевшие место во время первой мировой войны и по ее окончании, в заявлении далее говорилось: «Последующая история вновь продемонстрировала, что даже пламенная с виду клятва может быть подло нарушена. Сейчас вновь утверждают, что демократия в опасности и ее нужно защищать, с чем Комитет полностью согласен. Комитет верит, что народы Запада движимы этим идеалом и этими целями и что они готовы нести жертвы во имя них, но идеалы в стремлении народов и тех, кто пожертвовал собой в борьбе, снова и снова оставляются без внимания, и клятва, данная им, нарушается.
Если война ведется во имя защиты статус-кво, империалистических владений, колоний, интересов отдельных групп и привилегий, то Индия не может связывать себя с ней. Если же в ней решается судьба демократии и мирового порядка, основанного на демократии, тогда Индия глубоко в ней заинтересована. Комитет убежден, что интересы индийской демократии не противоречат интересам английской демократии или всемирной демократии, тогда как между демократией в Индии и в других местах и империализмом и фашизмом существует неразрешимый внутренний конфликт.
Если Великобритания борется за сохранение и расширение демократии, она непременно должна покончить с империализмом в своих собственных владениях. Свободная демократическая Индия с радостью объединится с другими свободными странами ради совместной обороны от агрессии и в целях экономического сотрудничества. Она готова содействовать созданию такого мирового порядка, который действительно будет основан на свободе и демократии и использует знания и ресурсы всего мира в интересах прогресса и благосостояния человечества».
Исполнительный комитет Конгресса, несмотря на свой национализм, встал на интернационалистскую точку зрения. Он видел в войне нечто гораздо более значительное, нежели столкновение между вооруженными силами противников. «Кризис, переживаемый Европой, затрагивает не одну только Европу — это кризис всего человечества, и он не пройдет, подобно другим кризисам и войнам, оставив нетронутыми основы современного мира.
К лучшему или к худшему, но он, несомненно, изменит облик мира в политическом, социальном и экономическом отношении. Этот кризис является неизбежным следствием социальных и политических конфликтов и противоречий, которые угрожающе нарастали со времени прошлой мировой войны, и он не будет полностью разрешен до тех пор, пока эти конфликты и противоречия не будут устранены и пока не будет установлено новое равновесие. Это равновесие может быть основано лишь на ликвидации угнетения и эксплуатации одной страны другою и на перестройке экономических отношений на более справедливой основе в интересах общего блага.
Индия представляет собой узел этой проблемы, ибо в ней наиболее отчетливо проявляется политика современного империализма, и никакая перестройка мира не может быть успешной, если она будет игнорировать эту жизненно важную проблему. Индия с ее огромными ресурсами должна играть важную роль в любом плане реорганизации мира, но она может выполнять эту роль лишь в качестве свободной нации, раскованная энергия которой может быть направлена к этой великой цели.
Свобода сегодня неделима, и всякая попытка сохранить империалистическое господство в любой части мира неизбежно приведет к новому бедствию».
Упомянув далее о предложениях правителей индийских княжеств оказать поддержку в борьбе за демократию в Европе, Комитет указывал, что было бы весьма уместно, если бы они ввели демократию в своих собственных княжествах, где господствует неприкрытая автократия.
Комитет снова заявлял о своем горячем желании оказать всяческую помощь, но вместе с тем выражал опасения по поводу направления политики Англии как в прошлом, так и в настоящем, в которой он не усматривал «ни малейшей попытки содействовать делу демократии и самоопределения и не видел никаких свидетельств того, что английское правительство поступает или намерено поступать в соответствии со своими нынешними военными декларациями».
Он добавлял, однако, что ввиду серьезности момента, а также поскольку за последние несколько дней события развивались настолько стремительно, что человеческий ум не в состоянии поспеть за ними, Комитет не хочет на этом этапе принимать окончательного решения, пока не выявится с полной ясностью, во имя чего ведется борьба, каковы ее действительные цели, а также положение Индии в настоящем и в будущем». Поэтому Комитет призывал «английское правительство недвусмысленно заявить, каковы его цели в этой войне в отношении демократии, империализма и предполагаемого нового порядка и, в частности, как эти цели будут распространены на Индиго и осуществлены в настоящем.
Предусматривают ли они уничтожение империализма и обращение с Индией как со свободной страной, политика которой будет направляться в соответствии с волей ее народа?.. Проверка искренности любой декларации состоит в том, осуществляется ли она в настоящем, ибо именно настоящее определяет сегодняшние действия и придает форму будущему... Будет величайшей трагедией, если даже эта ужасная война будет вестись в духе империализма и в целях сохранения нынешнего строя, который сам по себе является причиной войны и человеческого вырождения».
Опубликование этого заявления, явившегося результатом тщательного обсуждения, было попыткой преодолеть преграды, вставшие между Индией и Англией и портившие на протяжении полутора столетий их отношения, найти какой-то способ примирить наше горячее стремление принять в условиях народного подъема участие в этой мировой битве с нашей страстной жаждой свободы.
Отстаивание права Индии на свободу не было чем-то новым, оно не являлось результатом войны или международного кризиса. Это издавна составляло основу всех наших мыслей, всех наших действий, из этого исходила вся наша деятельность в течение многих поколений. Опубликовать ясную декларацию о свободе Индии и затем увязать ее с существующими условиями, имея в виду нужды войны, было несложно. Именно этого и требовали нужды войны.
Если бы у Англии было желание и воля признать свободу Индии, все основные разногласия исчезли бы, а остальные можно было бы примирить с общего согласия заинтересованных сторон. Во всех провинциях действовали местные правительства. Можно было без труда создать народный центральный аппарат власти на период войны, который организовал бы военные усилия на действенной общенародной основе, обеспечил бы полное сотрудничество с вооруженными силами и служил бы связующим звеном между народом и правительствами провинций, с одной стороны, и английским правительством — с другой.
Прочие конституционные проблемы можно было отложить до окончания войны, хотя, конечно, было желательно попытаться разрешить их поскорее. После войны выборные представители народа разработали бы постоянную конституцию и заключили бы с Англией договор, обеспечивающий наши взаимные интересы.
Исполнительному комитету Конгресса нелегко было обратиться к Англии с этим предложением в то время, когда большинство нашего народа слабо разбиралось в соответствующих международных проблемах и выражало негодование по поводу политики, проводившейся Англией за последнее время.
Мы знали, что давнее обоюдное недоверие и подозрения не могут быть развеяны никакими магическими заклинаниями. И все же мы надеялись, что сами события заставят руководителей Англии отбросить свои узкие империалистические взгляды, проявить дальновидность и принять наше предложение, положив конец давней вражде между Англией и Индией и направив энтузиазм народных масс и ресурсы Индии на службу войне.
Но этому не суждено было сбыться. Они ответили отказом на все наши просьбы. Нам стало ясно, что они желают видеть в нас не своих друзей и коллег, а только рабов, которые исполняли бы их приказания. Мы пользовались одним и тем же словом — «сотрудничество», но каждая сторона придавала ему совершенно различное значение. Для нас сотрудничать значило находиться среди товарищей и равных; для них это значило: они командуют, мы без возражений повинуемся.
Мы не могли смириться с таким положением, ибо это означало бы предательство и отказ от всего, за что мы боролись и что придавало какой- то смысл нашему существованию. Но даже если бы некоторые из нас захотели так поступить, они не смогли бы увлечь за собой наш народ, они оказались бы на мели, изолированные и отрезанные от живых истоков национализма, а также и от интернационализма, каким мы его себе представляли.
Положение наших правительств провинций стало затруднительным. Им приходилось либо смириться с постоянным вмешательством в их дела губернатора и вице-короля, либо идти на конфликт с ними. Другого выбора у них не было. Высший административный аппарат был всецело на стороне губернатора и в еще большей степени, чем раньше, смотрел на министров и на законодательные органы как на самозванцев. Мы снова сталкивались здесь со старым конфликтом по вопросу о правах между королем- самодержцем или его представителями и парламентом, с той разницей, что в данном случае первые были чужеземцами и их господство опиралось на вооруженную силу.
Было решено, что конгрессистские правительства в восьми провинциях из одиннадцати (то есть во всех провинциях, кроме Бенгалии, Пенджаба и Синда) в знак протеста выйдут в отставку. Некоторые считали, что нужно не уходить в отставку, а продолжать свою деятельность и вынудить губернатора распустить эти органы.
Было ясно, что ввиду внутреннего конфликта, который становился все очевиднее с каждым днем, столкновения между правительствами и губернаторами были неизбежны, и если правительства не уйдут в отставку, их все равно распустят. Они избрали строго конституционную процедуру — выход в отставку, который должен был повлечь за собой роспуск законодательного собрания и новые выборы.
Так как эти правительства опирались на значительное большинство в законодательных собраниях, то сформировать другие правительства было невозможно. Однако губернаторы стремились во что бы то ни стало избежать новых выборов, ибо они отлично понимали, что эти выборы принесут огромную победу Национальному конгрессу. Они не распустили легислатуры, а лишь временно приостановили их деятельность, взяв на себя все полномочия правительств провинций и легислатур. Они стали в полном смысле слова самодержавными правителями провинций: принимали законы, издавали декреты и делали все, что им заблагорассудится, без всякого согласования с каким бы то ни было выборным органом или с общественным мнением.
Официальные английские представители часто утверждали, что, предложив правительствам провинций уйти в отставку, Исполнительный комитет Конгресса действовал деспотически. Это весьма странное обвинение в устах тех, кто своим деспотизмом превзошел всех за пределами фашистских и нацистских стран. Собственно говоря, свобода действий в провинциальной сфере и невмешательство губернатора или вице-короля составляли основу политики Конгресса.
Именно на этой основе, после получения соответствующих заверений вице-короля, были избраны члены законодательных собраний и сформированы правительства провинций. Однако такое вмешательство стало теперь частым явлением, и даже установленные в соответствии с Законом об управлении Индией 1935 года нрава правительств провинций были еще более ограничены.
Дополнения к закону, принятые английским парламентом, попирали эти права провинций под предлогом военной необходимости. Решение вопроса о том, когда и в какой мере вмешиваться в дела провинций, было предоставлено целиком на усмотрение правительства Индии, а это означало — на усмотрение вице-короля, не оставляя никаких юридических гарантий, ограждающих полномочия правительств провинций, которые могли существовать только по его милости.
Вице-король и генерал-губернатор при обеспеченном сотрудничестве Исполнительного совета, состоявшего из назначенных членов, мог под предлогом военной необходимости отменить любое решение правительств провинций и легислатур. В таких условиях не могло действовать ни одно ответственное правительство, оно должно было либо прийти в столкновение с губернатором и административным аппаратом, либо с легислатурой и ее избирателями.
Каждая легислатура, в которой большинство принадлежало Национальному конгрессу, после начала войны официально одобрило требование, выдвинутое Конгрессом, и отклонение этого требования вице-королем неизбежно означало бы либо конфликт, либо отставку. Среди рядовых членов Конгресса большинство склонялось к тому, чтобы вступить в борьбу с английскими властителями.
Однако Исполнительный комитет Конгресса стремился, по мере возможности, избежать этого и избрал более умеренный курс. Английскому правительству нетрудно было проверить настроения всего народа или избирателей посредством проведения выборов. Однако оно не желало их, ибо не сомневалось в том, что выборы приведут к безусловной победе Национального конгресса.
В наиболее крупных провинциях — Бенгалии и Пенджабе и в маленькой провинции Синд правительства не подали в отставку. Как в Бенгалии, так и в Пенджабе губернаторы и высший административный аппарат издавна играли господствующую роль, а потому там не могло возникнуть никакого конфликта. Несмотря на это, впоследствии в Бенгалии губернатор, которому не угодил премьер-министр, принудил его вместе со всем кабинетом уйти в отставку.
В Синде несколько позднее премьер-министр направил вице-королю письмо, в котором он критиковал политику английского правительства и в знак протеста отказался от награды, пожалованной ему этим правительством. Он не подал в отставку. Однако вице-король потребовал, чтобы губернатор уволил его с поста премьера из-за этого письма, которое он счел оскорбительным для своего вице- королевского достоинства.
Прошло уже почти пять лет с момента ухода в отставку конгрессистских правительств провинций. В течение всего этого периода в этих провинциях единолично правили губернаторы. Под предлогом войны, в хаосе, порожденном ею, мы вернулись к неприкрытому самодержавию середины XIX века. Гражданская служба и полиция всевластны, и если кто-либо из ее служащих, будь то англичанин или индиец, проявляет малейшее неподчинение жестокой политике английского правительства, он навлекает на себя сильнейший гнев.
Многое из того, что было сделано конгрессистскими правительствами, сведено на нет, а их планы ликвидированы. К счастью, кое-что от законодательства, касающегося арендной системы, сохранилось, однако даже эти законы часто истолковываются в ущерб интересам арендаторов.
За последние два года в трех небольших провинциях — Ассаме, Ориссе и Северо-Западной пограничной провинции — правительства были восстановлены на новой основе с помощью весьма несложного приема, состоящего в заключении в тюрьму ряда членов законодательных органов этих провинций и превращении таким образом меньшинства в большинство. В Бенгалии существующее правительство полностью зависит от поддержки значительного блока европейцев.
В Ориссе правительство держалось недолго, и эта провинция вернулась к единоличному управлению губернатора. В Пограничной провинции правительство продолжало функционировать, хотя оно и не располагало большинством, на которое могло бы опереться, а потому там избегали созывать законодательное собрание.
В Пенджабе и Синде были изданы специальные приказы относительно членов законодательных собраний — конгрессистов (освобожденных из тюрьмы), запрещавшие им присутствовать на сессиях законодательных собраний или принимать участие в какой-либо общественной деятельности.