Религия, философия и наука
Индия должна порвать со многим из ее прошлого и не допустить, чтобы оно доминировало над настоящим. Наши жизни загромождены сухостоем этого прошлого; все, что умерло и сыграло свою роль, должно сойти со сцены. Но это не означает разрыва с тем в этом прошлом, что живет и способно дать жизнь новому, или забвения его.
Мы никогда не забудем идеалы, которые двигали наш народ, мечты, которые индийский народ пронес сквозь века, мудрость древних, бурную энергию и любовь наших предков к жизни и природе, любознательность и смелость их ума, дерзание их мысли, их блистательные достижения в области литературы, искусства и культуры, их любовь к правде, красоте и свободе, основные ценности, установленные ими, понимание ими тайн жизни, их терпимость к чужим обычаям, их способность ассимилировать другие народы, заимствовать их культурные достижения и создавать разнообразную и смешанную культуру; не можем мы также забыть и те бесчисленные исторические переживания, которые влияли на процесс формирования нашего древнего народа и оставили глубокий след в нашем подсознании.
Мы никогда их не забудем и не перестанем гордиться этим нашим благородным наследством. Если Индия забудет о них, она не будет больше Индией и значительная часть того, что делало Индию источником нашей радости и гордости, перестанет существовать.
Не с этим должны мы порвать, а со всем тем прахом и грязью веков, которые покрыли ее и мешают видеть ее внутреннюю красоту и значение, с наростами и уродствами, исказившими и сковавшими ее дух, заключившими его в жесткие рамки и приостановившими ее рост. Мы должны отсечь эти наросты, снова вспомнить основу нашей древней мудрости и приспособить ее к нашим нынешним условиям.
Мы должны освободиться от традиционных методов мышление и образа жизни, которые, хотя и принесли, быть может, немало пользы в прошлом (а в них было немало хорошего), но в настоящее время потеряли свое значение. Мы должны усвоить все достижения человечества и вместе с другими народами принять участие в волнующих дерзаниях человека — более волнующих, чем они были прежде. Мы должны отдать себе отчет в том, что эти достижения перестали определяться национальными границами или прежними линиями раздела и стали общими для всех людей.
Мы должны возродить страстное стремление к правде, красоте и свободе, которое наполняет жизнь смыслом и вновь вызывает к жизни то динамичное мировоззрение и дух дерзания, которыми отличались представители нашего народа, воздвигшие много веков тому назад наше здание на этом прочном и незыблемом фундаменте. Хотя мы стары и наши воспоминания восходят к ранней заре человеческой истории, мы должны снова помолодеть и идти в ногу с нынешним временем, проникнуться неодолимым духом и радостью молодости, наслаждающейся настоящим, а также исполниться веры в будущее.
Истина как конечная реальность, если таковая существует, должна быть вечной, нерушимой, неизменной. Но эта бесконечная, вечная и неизменная истина не может быть понята во всей ее полноте несовершенным разумом человека, который может лишь охватить самое большее некоторую небольшую сторону ее, ограниченную временем и пространством, а также состоянием этого разума и господствующей идеологией эпохи.
По мере того как разум развивается и расширяет сферу своего восприятия, по мере того как меняются идеологические системы и используются новые символы для выражения этой истины, выявляются новые ее аспекты, хотя основа ее может быть той же самой.
Поэтому истину приходится постоянно искать, обновлять, облекать в новую форму и развивать, с тем чтобы в том виде, в каком ее понимает человек, она могла идти в ногу с развитием его мышления и развитием человеческой жизни. Только тогда она станет живой истиной для человечества, может удовлетворить его существенные потребности и дать ориентировку в настоящем и на будущее.
Но если какой-либо из аспектов истины был скован догмой в прошлую эпоху, он перестает расти, развиваться и приспосабливаться к изменяющимся нуждам человечества, другие аспекты истины остаются тогда скрытыми, и она не отвечает на животрепещущие вопросы следующего века. Она не является более динамичной, а становится статичной, не является более животворным импульсом, а является мертвой мыслью и обрядовой формальностью, становится препятствием, мешающим прогрессу разума и человечества.
Вероятно, ее не понимают в той степени, в какой ее понимали в ту прошлую эпоху, когда она зародилась и была облечена в языковую оболочку и символику той эпохи. Ибо окружение изменилось в более позднюю эпоху, изменился духовный климат, появились новые социальные привычки и обычаи, и часто трудно попять смысл и тем более дух этого древнего писания.
Кроме того, как указывал Ауробиндо Гхош, всякая истина, как бы истинна сама по себе она ни была, взятая отдельно от других истин, ограничивающих ее и в то же время придающих ей полноту, становится ловушкой, сковывающей интеллект, и вводящей в заблуждение догмой, что в действительности каждая истина представляет собой одну нить сложной ткани, и нельзя вытянуть ни одну нить, не повредив ткани.
Религии играли весьма полезную роль в развитии человечества. Они устанавливали ценности, критерии и указывали принципы, которыми следует руководствоваться в человеческой жизни. Но при всем том хорошем, что ими сделано, они пытались вместе с тем заключить истину в жесткие формы и догмы, поощряя обряды и обычаи, которые вскоре теряют весь свой первоначальный смысл и становятся просто рутиной.
Внушая человеку страх и чувство таинственности перед неизвестностью, которая его окружает со всех сторон, они отбивали у него желание попытаться попять не только неизвестное, но и все то, что могло бы помешать социальным начинаниям. Вместо поощрения любознательности и развития мышления религиозные учения проповедовали философию подчинения природе, официальной церкви, господствующему социальному порядку и всему существующему.
Вера в сверхъестественное существо, которое все предписывает, привела к некоторой безответственности в социальной области, причем эмоции и сентиментальность заняли место здравого смысла и исследования. Религия, хотя она, несомненно, принесла утешение несметному числу людей и стабилизировала общество своими моральными критериями, пресекала тенденцию к изменениям и прогрессу, присущую человеческому обществу.
Философия избегла многих из этих ловушек и поощряла мысль и исследование. Но она обычно жила в своей башне из слоновой кости, была оторвана от жизни и ее повседневных проблем, сосредоточиваясь на конечных целях, неспособная связать эти проблемы с жизнью человека. Логика и разум были ее направляющими силами, они позволяли ей проникать глубоко в различные сферы, но эта логика была в слишком большой степени продуктом ума и не интересовалась фактами.
Наука игнорировала конечные цели и смотрела только на факты. Она позволила миру совершить скачок вперед, создала блистательную цивилизацию, открыла бесчисленные пути для развития знания и настолько увеличила могущество человека, что стало возможным думать о том, что человек может одержать победу над своим физическим окружением и переделать его.
Человек стал почти геологической силой, меняющей лицо планеты в химическом, физическом и во многих других отношениях. Однако, когда казалось, что эта жалкая схема вещей была уже полностью в его руках и могла быть перестроена в соответствии с его помыслами, обнаружилось, что не хватает чего-то существенного, не хватает какого-то жизненно важного элемента. Неизвестны конечные цели, отсутствует даже понимание ближайшей цели, ибо наука ничего не сказала нам о какой-либо цели в жизни.
И у человека, столь могущественного в своей власти над природой, не было сил для власти над собой, и созданное им чудовище вышло из повиновения и стало бесчинствовать. Может быть, новые открытия в биологии, психологии и аналогичных науках и толкование биологии и физики помогут человеку познать себя и управлять собой в большей степени, чем он это делал в прошлом. Или же, прежде чем какие-либо из этих достижений окажут достаточное влияние на человеческую жизнь, может случиться, что человек уничтожит созданную им цивилизацию и вынужден будет начать все сызнова.
Предела развитию науки не видно, если только ей будет дана возможность развиваться. Однако может оказаться, что научный метод наблюдения не всегда применим ко всем разновидностям человеческого опыта и не может пересечь неведомый океан, которым мы окружены. С помощью философии наука может продвинуться немного дальше и даже пуститься в плавание в открытое море.
А когда и наука и философия откажут нам, придется положиться на такие другие возможности восприятия, которыми мы, очевидно, обладаем. Ибо представляется вероятным наличие известного предела, дальше которого разум в своем нынешнем виде не может пойти.
Отдавая себе отчет в ограниченности разума и научного метода, мы тем не менее должны цепляться за них со всей силой, ибо без этой прочной основы мы не сможем понять основательно ни истины, ни реальности. Лучше понять часть истины и применить ее к нашей жизни, чем вовсе ничего не понять и беспомощно барахтаться, напрасно пытаясь проникнуть в тайну существования.
В настоящее время практическое применение науки неизбежно и неотвратимо для всех стран и народов. Но требуется нечто большее, чем применение науки. Научный подход, дерзновенный и вместе с тем критический дух науки, поиски истины и новых знаний, отказ принять что-либо без проверки и без испытания, способность менять прежние выводы перед лицом новых фактов, доверие к установленному факту, а не к предвзятой теории, жесткая дисциплина ума — все это необходимо не только для применения науки, но и для самой жизни и разрешения ее многих проблем.
Слишком большое число ученых, которые клянутся в своей верности науке, забывает обо всем этом, замыкаясь в пределах своих конкретных специальностей. Научный подход и дух науки являются или должны быть путем жизни, процессом мышления, методом действия и общения с нашими братьями — людьми. Это большая задача, и, несомненно, очень немногие из нас, если вообще есть такие, могут вести себя подобным образом хотя бы с частичным успехом.
Но эта критика относится в равной или даже большей степени ко всем предписаниям, которые продиктованы нам философией и религией. Дух науки указывает путь, по которому должен следовать человек. Это дух свободного человека. Мы живем в век пауки, как нам говорят, но дух ее слабо проявляется в людях и даже в их лидерах.
Наука имеет дело с областью позитивного знания, но дух, который она должна создать, выходит за пределы этой области. Конечные цели человека можно определить как цели приобретения знаний, познания истины, постижения добра и красоты. Научный метод объективного исследования применим не ко всему этому, и многое из того, что имеет значение в жизни, кажется, лежит за его пределами — способность чувствовать искусство и поэзию, эмоции, которые вызывает красота, внутреннее признание добра.
Ботаник и зоолог могут так и не почувствовать очарования и красоты природы; у социолога может полностью отсутствовать любовь к человечеству. Но даже когда мы отправляемся в области, лежащие за пределами научного метода, и взбираемся на вершины гор, где обитает философия и где мы отдаемся во власть высоких чувств или устремляем свой взор в беспредельные дали, этот подход и дух все так же необходимы.
Метод религии совсем иной. Имея дело главным образом с областями, лежащими за пределами объективного исследования, она полагается на чувства и интуицию. И затем она применяет этот метод ко всему в жизни, даже к тем вещам, которые поддаются исследованию с помощью разума и наблюдения.
Организованная религия, вступая в союз с теологией, и часто более озабоченная своими корыстными интересами, чем духовными делами, поощряет настроения, которые прямо противоположны духу науки. Она прививает людям узость и нетерпимость, легковерие и суеверие, эмоционализм и иррационализм. Она замыкает и ограничивает ум человека и порождает в человеке настроение зависимости, связанности.
«Если бы бога по существовало, его следовало бы выдумать » — сказал Вольтер. Может быть, это и верно: действительно, ум человека всегда старался создать некий подобный духовный образ или представление, которые развивались вместе с развитием ума. Но есть также нечто обратное: даже если бог существует, может быть, желательно не смотреть на него и не полагаться на него. Если слишком полагаться на сверхъестественные силы, то это может привести, как часто и бывало, к потере уверенности в самом себе, к притуплению своих способностей и творческих возможностей.
И тем не менее необходимо сохранить какую-то веру в те элементы духа, которые находятся вне пределов нашего физического мира, некоторую веру в моральные, духовные и идеалистические концепции, иначе у нас не будет якоря спасения, не будет целей в жизни. Верим ли мы в бога или пет, невозможно не верить во что-то, назовем ли мы это созидающей животворной силой или жизненной энергией, присущей материи, которая сообщает ей способность к самодвижению, переменам и развитию, или каким-либо другим именем — чем-либо, что столь же реально, хотя и неуловимо, как реальна сама жизнь по сравнению со смертью.
Сознаем ли мы это или нет, большинство из нас преклоняет колени, принося жертвы перед невидимым алтарем какого-то неизвестного бога — некоего идеала, личного, национального или интернационального, некой далекой цели, которая влечет нас к себе, хотя разум найдет там мало существенного, некой неопределенной концепции совершенного человека и лучшего мира. Может быть, окажется невозможным достичь совершенства, но дьявол внутри нас, какая-то жизненная сила толкает нас вперед, и мы идем этим путем от поколения к поколению.
По мере того как развивается наука, сфера религии, в узком смысле слова, суживается. Чем больше мы понимаем жизнь и природу, тем меньше мы ищем сверхъестественные силы. Всё, что мы можем понять и контролировать, перестает быть тайной. Ведение сельского хозяйства, пища, которую мы едим, одежды, которые мы носим, наши социальные взаимоотношения — все это было в свое время во власти религии и ее высоких служителей.
Постепенно это вышло из-под ее власти и стало предметом научного изучения. Однако многое из этого остается под сильным влиянием религиозных верований и сопровождающих их суеверий. Конечные тайны все еще остаются далеко за пределами досягаемости человеческого разума, и, вероятно, так будет и в дальнейшем.
Но таких загадок жизни, которые поддаются разрешению и ждут его, так много, что навязчивая идея конечной тайны кажется вряд ли необходимой или оправданной. Жизнь дает еще возможность испытать не только красоту мира, но и волнение новых и никогда не прекращающихся открытий, новых открывающихся взору панорам и новых образов жизни, увеличивающих полноту жизни и делающих ее более богатой и более совершенной.
Поэтому к жизни мы должны подходить в духе науки и применяя метод науки, соединенной с философией, и с почтением — ко всему тому, что лежит за ее пределами. Таким образом мы можем выработать целостное представление о жизни, которое охватывает своей широкой сферой прошлое и настоящее со всеми их высотами и пучинами, и спокойно смотреть в будущее. Пучины существуют, и игнорировать их нельзя, и всегда бок о бок с красотой, окружающей нас, мы обнаруживаем невзгоды мира.
Жизнь человека представляет собой странную смесь радости и печали: только испытывая и то и другое, может он учиться и идти вперед. Душевные муки — это трагическое и грустное явление. На нас сильно влияют внешние события и их последствия, и тем не менее величайшие удары обрушиваются на наш разум в результате внутренних страхов и конфликтов.
Идя вперед по пути прогресса во внешнем мире — а мы должны идти вперед, если хотим жить,— мы в то же время должны добиться мира внутри самих себя и между собой и нашим окружением, мира, который приносит удовлетворение не только нашим физическим и материальным потребностям, но и тем внутренним побуждениям и духу дерзаний, которые отличают человека с тех пор, как он начал свои беспокойные странствия в царстве мысли и действия.
Имеют ли эти странствия какую-либо конечную цель или нет, мы не знаем, но они себя оправдывают и указывают на множество более близких целей, которые представляются достижимыми и которые снова могут стать отправной точкой нового продвижения вперед.
Наука завоевала господствующее положение в западном мире, и каждый там воздает ей должное, и тем не менее Запад еще далек от создания подлинного духа науки. Перед ним все еще стоит задача привести в творческую гармонию дух и тело. В Индии нам придется пройти более значительный во многих отношениях путь.
И тем не менее на нашем пути, может быть, меньше серьезных препятствий, ибо основа индийской мысли на протяжении истекших веков, хотя этого нельзя сказать о ее более поздних проявлениях, соответствует духу пауки, научному подходу и интернационализму. Индийская мысль базируется на бесстрашных поисках истины, на солидарности человека, даже на божественности всего живущего и на свободном и совместном развитии индивидуума и всего человеческого рода и направлена к большей свободе и к более высоким этапам эволюции человека.