Архитектура и изобразительное искусство
Многослойное переплетение традиции и влияний на Пиренейском полуострове обусловило существование здесь в XVI в. нескольких архитектурных стилей. Кроме уже упоминавшихся собственно пиренейских исабелино и мануэлину в церковной архитектуре сохраняла свои позиции готика.
В 1513 г. X. Хиль начал строительство собора в Саламанке, двенадцатью годами позже он же заложил собор в Сеговии. Интерьеры обоих зданий выполнены в позднеготических испанских традициях, хотя арки Саламанкского собора, более обычного украшенные рисунком, несут на себе уже налет грядущего барокко.
Гражданская архитектура этого времени предпочитает иной стиль — платереско, отличавшийся ренессансной простотой и стремлением к индивидуализации. Он многое впитал из итальянской архитектуры, однако очень сильно трансформировал ее влияния. По сравнению с итальянскими образцами платереско почти аскетичен.
В то же время характерно, что здания в стиле платереско нередко украшены декором исабелино, как, например, фасад Саламанкского университета. Весьма показательно, что в Саламанке — университетском, «образованном» городе—не только университетские постройки, но и многие жилые дома отдали дань именно этому стилю: Дом мертвых, Ракушечный дом (10-20-е годы XVI в.) и др.
Гораздо отчетливее итальянские влияния прослеживаются в архитектуре собора в Гранаде и особенно дворца Карла V в Альгамбре. Последний был задуман как некий европейский штрих на «диком» мавританском фоне и был призван подчеркнуть поворот Испании к новому, европейскому и христианскому, стилю и величие империи Карла.
Замысел удался вполне, однако дворец Карла — тяжелое, сочетающее в себе геометрию куба и круга сооружение, с приземистыми устойчивыми колоннами кажется не только чуждым, но и лишним в окружении прозрачной позднемусульманской архитектуры и явно проигрывает на ее фоне.
В XVI в. происходят изменения и в оформлении городского пространства. Еще при Католических королях вышел указ о сооружении в каждом городе главной площади, на которой должны были быть сосредоточены административные здания.
Являя собой, с одной стороны, выражение претензий королевской власти, поскольку теперь акцент переносился с собора и соборной площади на так называемую «plaza maior» — Большую площадь, указ в то же время послужил толчком для строительства гражданских комплексов по всей Испании.
Великолепными, хотя и более поздними (XVII в.) примерами развития этой традиции могут быть Пласа Майор в Мадриде и Вальядолиде. Особый интерес представляет португальский город Эвора, сложившийся как цельный ансамбль в конце XVI-XVII в. и изобилующий близкими по времени постройками в стиле мануэлину, готическом стиле и португальской разновидности Ренессанса.
На Пиренейском полуострове издавна скульптура была излюбленным видом изобразительного искусства. XVI век подарил Испании творца необычайной силы и мастерства Алонсо Берругете (1490-1561). Он был сыном художника, учился в Италии, был знаком с творчеством Микеланджело. Влияние последнего во многом прослеживается в работах Берругете, однако оно не может скрыть индивидуальности испанца. По возвращении на родину Берругете много работал как живописец, но лучшие его работы — скульптурные.
В кастильских традициях он использовал в качестве материала дерево, часто пользуясь его полихромной росписью. Податливое дерево позволило скульптору передать в изломанных формах, в резких поворотах фигур («Патриарх», «Св. Себастьян», «Моисей» и др.) яростную, иногда барочную напряженность, столь характерную для испанцев этой эпохи и столь далекую от спокойной мощи сходных итальянских образцов.
Во многом именно творчеству Берругете обязана своим расцветом в XVII в. Знаменитая деревянная полихромная скульптура, трагическая и натуралистическая одновременно, тематически связанная, по большей части, со страстями Иисуса Христа.
Живопись продолжала оставаться на втором месте всю первую половину столетия. Моралес, Варгас отдавали долг средневековому мистицизму. Приезжие мастера создавали портреты членов королевской семьи и придворных. Новое слово в живописи было сказано портретистами — X. Пантохой де ла Крус и А. Санчесом Коэльо. Чистота линий, ювелирная проработка деталей, удивительный серебристый колорит в сочетании с ненавязчивой передачей индивидуальности персонажа делает полотна Коэльо лучшими предшественниками портрета XVII в. (Веласкес, Сурбаран, Рибера).
Однако славу испанской живописи XVI в. принес чужак, критянин, Доменико Теотокопули (1541-1614), прозванный Эль Греко. Он прибыл в Испанию в 1577 г. и довольно быстро нашел себе пристанище в Толедо. О жизни его известно мало, но и того, что мы знаем, достаточно, чтобы понять, насколько странным и чужим казался он и толедским жителям, и испанским живописцам, и насколько органичным для него оказались и Толедо, и религиозная экзальтация Испании того времени.
Эль Греко был необычайно трудоспособен. Его кисти принадлежат десятки портретов и многофигурных композиций. Портретное творчество Эль Греко стоит особняком в этом жанре в испанской живописи. Вообще характерная для него сдержанность красок в портретах позволяет сосредоточиться на лице персонажа полностью. Глубокий психологизм сочетается у Эль Греко с огромным уважением к личности человека и отрешенно-философским взглядом самого автора.
Склонность к размышлению, философствованию, повышенная религиозность заставляли Эль Греко постоянно обращаться в своем творчестве к евангельским сюжетам как позволяющим в наибольшей степени выразить философские проблемы человеческого бытия («Эксполио», «Вознесение», эпизоды страстей Господних, изображения апостолов, «Св. семейство» и др.). Эти творения Эль Греко, как правило, пронизаны символикой и одухотворены мистическим началом.
Изобразительные средства, используемые при этом художником, — двойной ракурс, намеренная деформация изображения, широкий беспокойный мазок — как нельзя лучше передают ощущение трагизма бытия.
Характерно, что среди людских толп, заполняющих его полотна (например, его шедевр — «Похороны графа Оргаса»), каждый остается совершенно одинок, чем передается ощущение разорванности мира и отрешенность персонажей от изображаемого события, его условность. Работы Эль Греко отвергали, на них негодовали, вокруг них устраивали судебные процессы, ими жаждали обладать. Эль Греко не был и не стал ни модным, ни придворным художником. Но именно он наиболее точно передал в своем творчестве духовную атмосферу Испании рубежа столетий.