Русские издательства конца XIX — начала XX в. (нерешенные проблемы)
С.В. Белов
За последние десять лет особенно активно идет научная разработка истории книжного дела в России. Однако многие ее проблемы и даже целые исторические периоды нового и новейшего времени остаются недостаточно исследованными.
Обширность и многоаспектность возникающих при этом задач, необходимость обследовании печатных и архивных материалов очевидны.
В этой связи большой научный интерес представляет аспект исследования деятельности русских издательств конца XIX — начала XX в. У нас до сих пор еще не изжито предубежденное отношение к деятельности некоторых издателей, и уже давно назрела необходимость в создании объективных работ, посвященных деятельности А.Ф. Маркса, М.О. Вольфа, А.С. Суворина, К.Л. Риккера, А.Ф. Девриена, И.А. Ефрона.
Необходимо, очевидно, пересмотреть традиционное деление в иных монографиях и учебниках русских издательств на «капиталистические» и «прогрессивные». Такое деление не учитывает всю сложную и многообразную издательскую палитру в России конца XIX — начала XX в., приводя порою к преувеличению роли одних издателей в истории русской книги и к принижению роли других издателей, не укладывающихся в это прокрустово ложе.
Начало такому искусственному делению было положено М.Н. Куфаевым в его «Истории русской книги в XIX веке» (Л., 1927). Хотя со дня выхода книги прошло почти 50 лет, книговедение сумело накопить огромный фактический материал, но до сих пор не изменилась точка зрения в вопросе о классификации русских издателей.
Обычно в книговедческой литературе об истории издательского дела в России пишут как о ярком проявлении двух тенденций в национальной культуре, одна из которых была связана с жизнью и борьбой трудящихся, демократическими и социалистическими элементами культуры, а другая была типично буржуазной, помещичьей, консервативной.
На самом деле все обстояло гораздо сложнее, и не следует подгонять русское издательское дело под заранее заготовленную схему. Крупные русские издательские фирмы по своей производственной практике противоречивы. И.Д. Сытин мог издавать демократические книги «Посредника» и юбилейные книги к 300-летию дома Романовых, П.П. Сойкин мог печатать первую легальную работу В.И. Ленина и журнал «Русский паломник», но это не помешало А.М. Горькому, Н.А. Морозову, В.М. Бехтереву, А.Ф. Кони, А.И. Куприну отнести этих крупных издателей — И.Д. Сытина и П.П. Сойкина — к замечательным деятелям русской культуры.
Мы взяли лишь два имени, но такие примеры можно было бы продолжить. Большинство крупных русских издателей конца XIX — начала XX в. принадлежало к той весьма многочисленной в предоктябрьской России категории деятелей культуры, которые, не обладая сколько-нибудь четким мировоззрением и находясь под воздействием либеральных настроений, стихийно тянулись к демократизму. И не случайно поэтому многие представители этой среды, в том числе Сытин, Сойкин, М.В. Сабашников, оказались среди тех, кто позднее не только принял Октябрьскую революцию, по и включился в строительство новой, социалистической культуры.
При разработке истории русского издательского дела необходимо выделить в первую очередь два вопроса: характеристика деятельности книгоиздателей на материале выпущенной ими печатной продукции (методика классификации) и освещение их книгоиздательской деятельности в тесной связи с общим ходом культурно-политическою развития своего времени (историко-культурный аспект классификации).
Выше мы уже отмечали, что следует осторожно подходить к классификации русских издательств, если судить о них только по их печатной продукции. Только тогда наше книговедение сумеет преодолеть также негативную оценку целого ряда символистских издательств начала XX в. Такая переоценка, кстати, уже сделана в советском литературоведении.
Так же осторожно следует подходить к историко-культурному аспекту классификации русских издательств. И здесь есть много оттенков и нюансов. Скажем, П.П. Сойкин построил специальную церковь для работников своего издательства, и тот же П.П. Сойкин помогал узникам Шлиссельбургской каторжной тюрьмы. Историко-культурный аспект некоторых книговедческих исследований по истории русских издательств указывает на подобные противоречия. Так, Н.С. Травушкин пишет в содержательной статье «Издательство «Донская речь»»: «Капиталист Парамонов явно ненавидел косное и невежественное русское самодержавие».
Оставим в стороне эмоциональный характер этой фразы и остановимся на весьма характерном для всей статьи положении. Парамонов не был таким, каким его изображает Н.С. Травушкин. Весь жизненный путь этого издателя, особенно последние годы, свидетельствует о том, что исследователь сместил акценты при характеристике общественных взглядов Парамонова, сделал его слишком «левым». Есть, правда, другая крайность, когда крупных русских издателей изображают только в черных красках.
Но вернемся к Парамонову. Добрая половина крупных русских издателей были капиталистами или даже монархистами. Книга — это прежде всего и главным образом орудие культуры, и нельзя судить об издателях на основании их политических взглядов. Следует отрешиться от традиционного взгляда на крупных русских издателей только как на издателей-капиталистов, которые вели свое дело ради прибылей и наживы. Но ведь без прибыли издатель бы просто разорился, так что прибыль нужна была ему хотя бы для того только, чтобы продолжать свою издательскую деятельность. Вообще к вопросу о прибыли тоже следует подходить весьма осторожно. Получать прибыль, скажем, из издания собраний сочинений русских классиков почетно. Прислушаемся к словам замечательной советской детской писательницы и революционерки А.Я. Бруштейн, встречавшейся в начале века со многими известными русскими издателями. Она пишет о их фанатической вере в высокую полезность книжного дела, в святость его предназначения: «Для людей, не заставших уже дореволюционного прошлого, это, быть может, покажется даже странным, маловероятным, но люди моего возраста хорошо помнят, что среди книгоиздателей это встречалось, среди них бытовало такое отношение к своему делу, такая вера в его высокую чистоту. Нужно сказать, что это не было лишено смысла и основания. Ведь представлять себе книгоиздателя того времени только как некоего «капиталиста» с единственной целью заработать деньги, обманывая потребителя и эксплуатируя своих рабочих, нелепо. Люди, главным стимулом которых была в жизни нажива, обращались, конечно, не к книге — были товары более выгодные (на книгах люди часто разорялись): можно было заняться производством любого товара, и любой был, наверное, выгоднее, чем книга в стране, на 4/5 безграмотной!»
Думается, что, исходя из учета выпускаемой печатной продукции, можно предложить такую «классификацию» издателей: универсальные, издатели беллетристической литературы, медицинской, сельскохозяйственной, естественнонаучной литературы и т.д. и т.п. Кстати, у Куфаева в оглавлении его «Истории русской книги в XIX в.» встречаются: «Книга учебная», «Книга по общественным вопросам» (Разумеется, внутри каждой классификации необходимо отличать, скажем, Павленкова от Сытина и т.п.) Тогда, в соотношении с советским периодом, с советскими издательствами, которые именно так обычно и подразделяются в различных монографиях и учебниках по истории книги, перед нами предстанет единая картина развития русского издательского дела.
Книговедческий консерватизм особенно дает себя знать в работах, посвященных истории русской книги 20-х годов нашего века. О деятельности частных издательств в нашей стране в 20-е годы мы знаем еще меньше, чем о книгоиздательстве конца XIX — начала XX в. Работа П. Витязева «Частные издательства в Советской России» (Пг., 1921) остается по существу единственной работой на эту тему. Между тем ряд крупных дореволюционных издателей продолжили издательскую деятельность и после Великой Октябрьской социалистической революции, внеся определенный вклад в организацию советского издательского дела. Однако до сих пор в учебниках и монографиях по истории книги о частных издательствах 20-х годов пишется примерно следующее: «Большинство частных издательств ориентировалось на буржуазные слои общества, их издания зачастую были направлены против пролетарской идеологии», — далее книговеды обычно противопоставляют «идейность и содержательность советских изданий безыдейной и развлекательной литературе частных издательств».
Надо сказать, что большинство частных издательств честно выполняло свой долг перед молодой Советской республикой. Чтобы не быть голословным, возьмем на выбор репертуар нескольких частных издательств. Издательство Г.Ф. Мириманова выпускало литературу для детей и юношества и беллетристические произведения для деревни в массовых тиражах. Издательство Брокгауза-Ефрона выпустило в Петрограде — Ленинграде ряд ценных историко-литературных и искусствоведческих изданий: «Петербург Достоевского» Н.П. Анциферова с рисунками М.В. Добужинского, «Пушкин в театральных креслах» Л.П. Гроссмана, «Классический Восток» академика Б.А. Тураева, целый ряд краеведческих книг под редакцией проф. В.П. Семенова-Тянь-Шанского, первые детские книжки С.Я. Маршака и т.п.
Издательство З.И. Гржебина осуществило частично задуманное А.М. Горьким сокращенное издание русских классиков: были изданы избранные сочинения М.Ю. Лермонтова с примечаниями А. Блока, Н.А. Некрасова, A.П. Чехова, первый том избранных сочинений Н.С. Лескова со вступительной статьей А.М. Горького и т.п. Вполне добропорядочные книги продолжает выпускать в начале 20-х годов издательство И.Д. Сытина.
Издательство Сабашниковых выпускает в 20-е годы первые произведения Л.М. Леонова, серию «Памятники мировой литературы», труды Российской ассоциации физиков, в том числе монографии крупнейших советских физиков А. Иоффе и Я. Френкеля, серию брошюр о природных богатствах нашей Родины, «Пушкинскую библиотеку», «Ломоносовскую библиотеку», интересную историко-литературную серию «Записи прошлого», в которой вышли дневники и воспоминания В.Я. Брюсова, сборник материалов из архива Якушкиных — «Декабристы на поселении», дневники С.А. Толстой и т.п.
Издательство братьев Гранат (после революции оно называлось «Русский Библиографический Институт Братьев А. и И. Гранат и К°) продолжает в эти годы выпускать «Энциклопедический словарь» и ряд книг по общественным вопросам, как, например, «Краткий очерк истории социализма и социального движения на Западе» и т.п.
Издательство «П.П. Сойкин» выпускает в 20-е годы «Журнал для усовершенствования врачей» под редакцией профессора С. А. Бруштейна, журнал «Природа и люди» под редакцией ученого и народовольца Н.А. Морозова (именно здесь были напечатаны дневники первых советских путешественников), свыше 100 книг по различным отраслям знания, среди которых труды С.Э. Фриша, В.М. Бехтерева, ИНА. Рынина, К.Д. Глинки, Н.А. Морозова, и, наконец, один из лучших советских научно-популярных журналов 20-х годов «Вестник знания», в котором сотрудничали А.В. Луначарский и Н.А. Семашко. Прекрасным подарком советским читателям стал специальный номер «Вестника знания», посвященный 10-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции (№ 20, 1927). Номер открывался приветствием редактора журнала Б. М. Бехтерева:
«От имени Государственной психоневрологической академии и научных работников — членов редакционной коллегии и сотрудников «Вестника знания» — приветствую настоящую годовщину Октября, как завершающую первое десятилетие новой эры в развитии общечеловеческой культуры, начатой впервые великим Лениным».
Как можно убедиться, «ориентации на буржуазные слои общества» и «направленности против пролетарской идеологии» здесь нет. Объективный анализ деятельности частных издательств в 20-е годы — явный пробел в книговедении. Необходимо восполнить этот пробел при анализе истории советской книги 20-х годов, ибо только тогда этот анализ будет полным и всесторонним.
Анализ деятельности русских издательств конца XIX — начала XX в. у нас до сих пор происходит в отрыве от развития зарубежных издательств этого времени, хотя, учитывая кооперацию русских и зарубежных фирм (например, Брокгауз и Ефрон), этот анализ при учете тенденций зарубежного издательского дела мог бы оказаться гораздо плодотворнее.
Важной проблемой является проблема изложения материала в некоторых книговедческих исследованиях. К сожалению, отдельные работы страдают описательностью, превращаясь иногда в сухой перечень книг, выпущенных тем или иным издателем. Каждая книга, выпущенная в свет, это живой организм, это целый комплекс взаимосвязывающих дисциплин, и книговед должен совмещать в своем лице и литературоведа, и историка, и искусствоведа, хорошо разбираться в естественнонаучных дисциплинах. Только тогда отдельные книговедческие исследования избавятся от описательного характера, а издательства предстанут действительно составной частью нашей многообразной культуры, ибо «историю книжного дела необходимо рассматривать в тесной связи с историей советской культуры, как одну из важнейших составных частей этой комплексной общественно-политической научной дисциплины».