Древний Китай

Феодально-клановые связи в уделах (цзун-фа, цзун-цзу)

Принцип наследования по законам конического клана был, насколько можно понять, автоматически заимствован чжоусцами у шанцев вместе со многими другими политическими, социальными и иными институтами и нормами жизни еще на раннем этапе их протогосударственного развития, до столкновения с Шан. Едва ли это имело место намного раньше времен Вэнь-вана, ибо практически только с того времени, за полвека до победы над Шан, встречаются редкие упоминания о соперничестве за власть (брат Вэнь-вана от другой, чжоуской, жены его отца отказался от престола в пользу Вэнь-вана, ибо этого, судя по всему, хотел породнившийся с шанской верхушкой их отец Цзи Ли).

Сыновья Вэнь-вана уже не спорили за власть: она строго принадлежала старшему из них, У-вану, а после безвременной его смерти престол без каких-либо споров перешел к его малолетнему сыну Чэн-вану, тоща как брат У-вана Чжоу-гун стал всего лишь регентом. Если принять, что и в последующем престол обычно переходил в доме чжоуского вана строго от отца к сыну (как правило, хотя и не обязательно, к старшему), то отсюда следует, что буквально за два-три поколения нормы конического клана решительно восторжествовали в доме Чжоу. Это был эталон, которому следовали в уделах.

Чжоуские уделы, созданные в большинстве своем практически заново, на новом месте и из случайно скомпонованных конгломератов этнически гетерогенных групп, не имели собственных традиций. Не слишком много такого рода традиций — если не считать примитивные нормы первобытных коллективов — было и у чжоусцев в целом, включая дом вана. Прежде всего, как о том уже шла речь, не сложилось эффективного механизма централизованной редистрибуции, пусть хотя бы в масштабе местного центра типа ближневосточного храма или древнеиндийской самоуправляющейся общины.

Разумеется, вообще-то редистрибутивные нормы существовали. О них даже поется в древних песнях «Шицзина» вроде «Ци юэ». Но они были примитивными, и им в плане институционализации было очень далеко до уровня храмового хозяйства в древнем Египте или Шумере. Это было ахиллесовой пятой чжоуской центральной власти в целом. Такого рода недостаток был характерен и для уделов. Но разница здесь в том, что если раннечжоуская власть центра в масштабах чжоуского Чжунго в целом без такого рода механизма обойтись просто не могла и в значительной мере именно поэтому ослабла, то в масштабах уделов, во всяком случае вначале, все выглядело иначе.

Отсутствие развитых механизмов редистрибуции в формировавшихся раннечжоуских уделах означало лишь одно: структура удельной власти должна была ради ее эффективности и внутренней устойчивости быть максимально приближенной к привычной структуре конического клана. И в уделах это сыграло - в отличие от центра - позитивную роль, способствуя укреплению внутренней структуры гетерогенного случайного коллектива и тем более власти его наследственного руководителя.

Дело в том, что конический клан как структура присущ именно стратифицированному обществу — но такому, сравнительно небольшому, где все могут быть так или иначе связаны между собой четко фиксируемыми связями кровного родства. В строгой клановой структуре, основанной на нормах конического клана, нет места аутсайдерам — там все и вся принадлежит своим, различающимся, однако, друг от друга местом на иерархической лестнице, соответствующей нормам конического клана. В силу такой его специфики конический клан удобен для упорядочения сравнительно небольших коллективов и практически недействен там, где коллективы несоизмеримы с его возможностями. В рамках правящего дома вана он уместен, в рамках чжоуского Чжунго в целом, увы, пробуксовывал.

Иное дело — раннечжоуские уделы. Хотя они и создавались из гетерогенных групп, в каждой из которых могли быть свои старшие, и хотя на первых порах население этих уделов было связано между собой, насколько можно судить по имеющимся данным, преимущественно клановыми связями в их наиболее древней аморфно-сегментарной и чуть более поздней кланово- корпоративной форме (для специалистов-профессионалов и правящих верхов), само существование населения клана в компактном виде логически вело к оформлению там, вначале среди социальных верхов, мощных, очень разросшихся конических кланов, получивших наименование цзун-цзу, или структуры цзун-фа. Как же шел этот процесс?

Из ряда раннечжоуских надписей явствует, что в уделах существовали кланы-корпорации шанского типа цзу («знамена», боевые подразделения). В надписи «Бань гуй» идет речь о том, чтобы двое удельных правителей, У-бо и Люй-бо, явились для участия в очередной военной кампании со своими цзу, а в надписи «Чжун шань» говорится, как ван на торжественном смотре гун-цзу некоего Чжуна пожаловал ему свою лошадь. В «Ши Си гуй» рассказывается, как в присутствии гун-цзу совершался обряд инвеституры: Ши Си поручалось управлять уделом его предков. Эти надписи позволяют заключить, что цзу или гун-цзу — термин, обозначавший воинские формирования кланового типа, создававшиеся по модели шанских Ван-цзу или Доцзы-цзу.

Что касается социальных низов, то, как явствует из многочисленных песен «Шицзина», семейно-клановые связи в рамках общинной деревни складывались на привычной древней аморфно-сегментарной основе. Деревенская аморфно-сегментарная клановая система для низов была неким прочным базовым фундаментом, на который могла надежно опереться кланово-корпоративная структура верхов, в рамках которой структурировались служивые, воины, возможно, также и специалисты-ремесленники.

Словом, надписи показывают, что за какие-нибудь три-пять поколений, не говоря уже о более длительном промежутке времени, гетерогенные группы в рамках небольшого коллектива консолидировались и оказались тесно переплетенными брачно-семейными и клановыми связями. Узость рамок сравнительно небольшого коллектива активно этому способствовала. Но самое существенное в том, что обе прежние клановые структуры, нижнюю (аморфно-сегментарную крестьянскую) и верхнюю (кланово-корпоративную), пронизывали линии конического клана правителя удела, быстрыми темпами разраставшегося в правящем доме и в силу небольших размеров удела проникавшего своими ответвлениями практически всюду.

Ведь наибольшее число жен и сыновей было всегда именно у главы удела. Каждый же его сын занимал видное место на иерархической лестнице и в свою очередь имел немало собственных сыновей, которые тоже находились на высокой, не ниже третьей, ступени той же лестницы. Кровнородственная близость всей этой родни к правителю удела давала ей в руки немалые преимущества и прежде всего наиболее солидный кусок при редистрибуции коллективного достояния.

Вследствие этого постепенно все важнейшие места в привилегированных кланах-корпорациях, в возникшей системе удельной администрации захватывали именно те, кто принадлежал к коническому клану правителя, строго в зависимости от степени близости к правителю и в соответствии с нормами иерархической структуры родства. Ситуация в общем-то не редкая в аналогичных феодально-клановых структурах (вспомним о боярском местничестве в феодальной Руси). Очевиден и результат: нормы конического клана, пронизывая всю структуру, доходя до низов (далее пятой ступени родство обычно не учитывалось — но реально-то оно существовало), связывали практически весь удел в нечто цельное, подчиненное нормам феодально-кланового родства. Это и есть цзун-цзу, система цзун-фа.

Усыновление и вообще адаптация чужаков позволяли нормам клановой структуры практически инкорпорировать в себя всех, создавая, во всяком случае на первых порах, едва ли не стопроцентную включенность всего населения удела в удельную кровнородственную клановую систему цзун-цзу. Разумеется, практически это возможно было лишь до определенного предела, за рамками которого структура уже не могла существовать как некое единое цельное и начинала раскалываться.

Поэтому в укрупнявшихся уделах рано или поздно рядом с господствующей клановой структурой правящего дома появлялись и иные, обычно непротиворечиво вписывавшиеся в общие феодально-клановые нормы, но сохранявшие при этом свое имя, свой клан, свою цзун-цзу (иногда ею могла быть клановая система правителя аннексированного чужого удела).

Процесс институционализации клановой структуры в раннечжоуских уделах не ограничивался, однако, появлением рядом с правящим кланом других, порой с ним соперничавших. Возникновение ситуации политического соперничества разных клановых групп в рамках разраставшегося удела, будущего царства, было связано также и с естественным процессом неравномерного развития боковых (коллатеральных) линий правящего клана. Одни из них, чьи представители получали более прибыльную или влиятельную должность, процветали, другие, напротив, приходили в упадок.

Соперничество и местничество усложнялись произвольной политикой главы клана, который порой действовал по собственному разумению, приближая одних и отдаляя других, а то и делая ставку на способного аутсайдера, прибывшего из другого удела представителя иного феодального клана. И хотя не всегда это было просто сделать, так как существовал принцип наследственного права аристократов той или иной ветви правящего дома на ту или иную должность, все же возможности для подобного рода перестановок были, хотя бы за счет разрастания и пересмотра время от времени номенклатуры должностей.

MaxBooks.Ru 2007-2023