Политическая организация. Арагонский хустисья
Еще в более определенных формах, чем в Кастилии, идет в Арагоне характерная для того времени борьба между королем и знатью — носительницей реакционных тенденций феодальной эпохи. Знать стремится расширить и укрепить свои политические привилегии и придать государственному устройству аристократический характер.
Король же защищает не только свои растущие суверенные права, но отстаивает также уравнительные принципы системы законодательства и стремится, естественно, к тому, чтобы все рычаги управления страной находились в руках центральной власти. Так же, как и в Кастилии, в этой борьбе рука об руку со знатью выступают многие города с явно выраженными феодальными тенденциями, причем подобная деятельность приносит ущерб последовательному демократическому развитию буржуазных городских учреждений.
Эта борьба, на первых порах отмеченная крупными успехами знати» завершилась в Арагоне быстрее, чем в Кастилии, и результаты ее были более, прочными. Еще во времена Хайме I меняются функции хустисьи (решения кортесов в Эхее 1265 г.) и в его компетенцию входит разбор тяжб между рикос омбрес и королем. Впрочем, право назначения хустисьи; остается за королем. Также воссоздается должность судьи, которому поручается разбор тяжб между дворянами, причем эти судьи присваивают себе право, ранее принадлежавшее исключительно только монарху.
Спустя немного времени знать добивается от Педро III Генеральной Привилегии 1283 г., несмотря на сопротивление, которое оказывал ей этот энергичный король, в деятельности которого отчетливо проявляются абсолютистские традиции. Эта хартия благоприятствовала лишь укреплению вольностей аристократии и городов с олигархическим устройством. Затем хустисья превращен был в верховного судью, которому подведомственны были все дела, разбиравшиеся при дворе, причем в своих решениях он зависел от сеньоров и их союзников — горожан.
Проявляется, таким образом, стремление отменить все законодательные акты Хайме I и восстановить древние фуэрос и беспорядочные нормы обычного права. Знать, кроме того, добилась от короля возвращения узурпированного ею имущества, некогда отобранного в казну Хайме I.
Далее, ей удалось добиться уменьшения срока обязательной военной службы; было установлено, что знать не обязана платить налоги, установления которых желал король и которые предназначены были для ведения внешних войн. Дворянство получило возможность приобретения новых оноров (от пожалований которых воздерживался Хайме I, отдавая себе отчет в связанных с ними злоупотреблениях) и право заселения земель королевского домена без уплаты каких бы то пи было сборов и податей королю и городам.
Все эти выгоды, приобретенные знатью, явились источником постоянных смут, происходивших в период правления короля-неудачника Альфонса III. В конечном счете знать добилась пожалования ей Привилегии Унии — хартии, которая была для этой социальной группы еще более благоприятна, чем Генеральная Привилегия. Согласно Привилегии Унии, король не имел права предпринимать какие бы то ни было действия, направленные во вред любым лицам, присоединившимся к Унии, без посредничества хустисьи или соизволения на то кортесов. Кортесы же должны были собираться ежегодно в Сарагосе и назначать советников, в обязанности которых входило разрешение совместно с королем всех дел, связанных с управлением Арагоном, Валенсией и Рибагорсой.
В случае, если король учинил бы действия, противные условиям Привилегии Унии, ее члены могли отказать монарху в повиновении и избрать другого короля, причем подобный акт не считался нарушением верности суверену. В свете подобных фактов вполне справедливыми поэтому представляются слова Альфонса III, который говорил, что «в Арагоне столько королей, сколько рикос омбрес».
Спустя несколько лет, в 1300-1301 гг., Хайме II удалось лишить действенной силы некоторые положения, фиксированные в Привилегии, но добился он этого косвенным путем, не отменив Привилегию в целом и признав ее действенность. Но следует отметить, что новые законодательные акты общего порядка, в которых отмечалось, что все старые законы, не противоречащие этим актам, остаются в силе, фактически способствовали реставрации правовых норм, действовавших до обнародования Привилегии.
Так, король вновь приобрел прерогативы, присвоенные хустисьей. Попытки подобной частичной реставрации были не более как эпизодом в борьбе со знатью. Феодальная аристократическая партия (знать и города) снова одержала верх и при этом добилась еще больших выгод, навязав в 1347 г. Педро IV пункты Привилегии Унии, которыми признавалось за Эрмандадой (союзом знати и городов) право низложения и изгнания короля и выбора нового монарха в том случае, если король карал рикос омбрес не по приговору хустисьи и совета магнатов.
Кроме того, королевство было разделено на округа, управляемые представителями Унии. Уния присвоила себе право обнародования общих законодательных актов, относящихся к сбору налогов, способам передачи и приема замков и т. п., причем королю было отказано в праве получения субсидий и взимания в свою пользу податей. Этим далеко не ограничивалось право на совершение злоупотреблений, которое получила знать. Уния не только совершала действия, направленные против короля, но и терроризировала всех, кто был несогласен с ее программой, а именно демократические города Юга и сторонников короля.
В результате победы при Эпиле борьба разрешилась в пользу монархии. Отменив Привилегию, Педро IV утвердил в 1348 г. на кортесах в Сарагосе (признавших недействительной Унию) новые законы, в которых проявлялись свойственные ему централизаторские и абсолютистские тенденции. Однако он не затронул исконные арагонские вольности и изменил фуэрос Хайме II скорее в плане административном, чем под углом зрения политических реформ. Генеральная Привилегия продолжала сохранять свою силу и осталась в той же редакции, в какой она была принята Хайме II.
С этих пор основные политические вопросы разрешались в пользу монархии, и феодальные партии перестают существовать. Тем не менее в конце данного периода, при Хуане II, снова вспыхивает гражданская война, в которой королевская власть ведет борьбу со своими противниками. Эту борьбу ведет не знать, а демократические элементы или личные враги монарха, и она захватывает лишь территории Каталонии и Наварры; арагонцы же выступают как сторонники и приверженцы короля.
Таким образом, короли со времен Педро IV укрепляют свою власть и расширяют свои суверенные права, осуществляя на деле функции главы централизованной политической системы. Уменьшается объем функций хустисьи (лишь на короткое время, в период деятельности Унии, возросла его роль и значение), хотя он и признавался верховным судьей-посредником, с которым совещались для разрешения трудных и сомнительных дел, относящихся к управлению и судопроизводству, и ему разрешалось иметь двух заместителей в Сарагосе.
Учреждается трибунал, или Королевский Совет, в составе двух кавальеро и двух юристов, который является совещательным органом при особе короля. Но все эти обстоятельства не положили еще конец попыткам придать институту хустисьи атрибуты власти, независимой от монарха.
Однако несмотря на то, что в периоды смут хустисья приобретает значительные права, замещение этой должности зависит лишь от королей; нередко случалось, что не в меру энергичные хустисьи смещались или умерщвлялись, и подобные факты имели место и при Хайме I, и при Педро III, повторяясь во времена преемников Педро IV. Кортесы стремились сделать должность хустисьи несменяемой, чтобы таким образом обеспечить независимость последнего от короны.
Со своей стороны, этому способствовали и короли, при назначении хустисьи скрепляя своей подписью указ об отставке, каковую хустисья мог получить через определенный срок или в момент, когда ему это окажется угодным, причем он мог отсрочить исполнение этого указа, как то и случилось с Хуаном Хименесом Серданом (1389-1420), совершившим, по-видимому, немало беззаконий.
Не лучшим был и преемник Сердана, Мартин Диас де Аукс, назначенный на пост хустисьи пожизненно. Следуя обычаям времени, он покровительствовал своим друзьям, наживался за счет казны и, не проявляя забот об устранении недостатков, от которых страдала вся система управления, способствовал их усилению своей терпимостью и своим дурным примером.
Чтобы обезопасить себя и избежать возможных нападок, Аукс добился от кортесов, заседавших в Альканьисе, закона, по которому запрещалось преследовать хустисью за преступления, которые он совершал «как частное лицо». Закон этот гласил, что единственным трибуналом, правомочным судить хустисью, являются кортесы и король. Но ему не помогла эта уловка, и Альфонс V, возмущенный беззаконными действиями Аукса, потребовал, чтобы последний подал в отставку.
Получив отказ, король приказал его арестовать, а затем велел умертвить ослушника. Однако притязания кортесов были удовлетворены в 1441 г., и должность хустисьи была объявлена несменяемой; но эта декларация фактически не ограничивала прав короля (как и закон, принятый в Альканьисе) и не умалила значения королевской власти.
Педро IV провел реформы и в других областях. Во избежание новых беспорядков, он объявил, что правителем королевства может быть только простой кавальеро. Он восстановил должность генерального бальи, зависимого от короля, и распорядился, чтобы кортесы заседали раз в два года, а не ежегодно, как то было установлено Привилегией Уник.
Преемники Педро IV не затрагивали, в сущности, сложившуюся политическую организацию и не скрепляли своей подписью акты, которые вносили в нее значительные изменения. С укреплением королевской власти, отменой анархических привилегий знати и феодальных городов и с низведением к нулю значения былой их опоры — Верховного хустисьи — в основу политического устройства Арагона был положен абсолютистский принцип. Впрочем, новые политические тенденции отнюдь не приводили в ту пору к подавлению городских вольностей и гражданских свобод, весьма значительных благодаря огромному разнообразию местных фуэрос и обычаев.
Кортесы продолжали собираться так же, как и в былые времена. А соглашение в Каспе особенно ярко свидетельствует о том, что в эпоху смут и падения нравов (черты, характерные для всех европейских стран того времени) руководящим социальным группам в Арагоне и особенно буржуазии в высшей степени присущ был юридический инстинкт, вызываемый главным образом влиянием юрисконсультов и превосходно выраженный в самом характере закрепления патримониальных начал монархии.
Это проявление здравого смысла со стороны среднего класса не исключало, однако, и проявления эгоистического духа при разрешении ряда внутренних проблем, того духа, который был присущ и горожанам Кастилии. Стремление к исключительному преобладанию у городской буржуазии вызывало столкновение с сельским населением и с соседними городами.
Хотя нам весьма мало известны перипетии этой борьбы, можно даже на основании тех данных, которыми мы располагаем, заключить, что подобная борьба велась с большим ожесточением, чем в Кастилии, и была сходна по характеру с той свирепой борьбой, которая шла на Майорке. Так, в 1448 г. селения округи Теруэля, доведенные до отчаяния притеснениями со стороны властей и жителей одноименного города, подняли вооруженное восстание против своих угнетателей. Такие же кровавые столкновения произошли в 1469 г. между Дарокой и окрестными селами. Все это приводило к постепенному внутреннему ослаблению мощи арагонских городов.
С другой стороны, короли не отличались большой деликатностью при осуществлении своих абсолютистских идеалов и после того, как была одержана ими победа над знатью и городами—членами Унии, никогда не пользовались своей властью в той умеренной и справедливой форме, которая рекомендуется, в частности, «Фуэро Хузго». Самовластный характер таких королей, как Педро IV, Фернандо I, Альфонс и Хуан II, также отнюдь не способствовал умеренности в их действиях и сохранению уважения ко всему, что противилось их воле.
Поэтому, не отменяя общих и местных фуэрос Арагона, короли, тем не менее, на каждом шагу совершали противозаконные поступки, чинили насилия и допускали правонарушения. Примером подобных беззаконий является практика назначения королем Фернандо I кастильцев на государственные должности, которые по закону, принятому кортесами в Сарагосе, в 1300 г. имели право занимать только арагонцы. Назначая на должность бальи некоего Альваро Гаравито, король стремился обойти закон, объявив специальным королевским указом своего любимца арагонцем.
Против этой уловки выступили кортесы и хустисья. Король не уступил и оставил за Гаравито должность бальи, хотя и освободил его от исполнения соответствующих обязанностей. Кортесы в Маэльи в 1423 г. объявили этот акт вредным и оскорбительным для закона. Но в истории Арагона такого рода поступки королей не были единичными.