Сельское хозяйство
В сельском хозяйстве Испании не произошло каких-либо заметных улучшений по сравнению с тем плачевным состоянием, в котором оно находилось в начале XVI в. Восстание комунерос пагубно отразилось на сельском хозяйстве Кастилии, так как из-за него опустели поля и крестьяне вынуждены были влезть в долги; однако не только по этим причинам земледелие продолжало приходить в упадок.
Крупные участки земли оставались необработанными. В результате собственная продукция (в особенности продукция зерновых) перестала удовлетворять внутренние потребности страны. Обо всем этом свидетельствуют путешественники и иностранные послы того времени (XVI в.). Это подтверждается также и другими источниками, относящимися к данной эпохе.
Согласно заявлению Дамиана де Гонша, сделанному в 1541 г., в течение 25 лет не прекращался импорт пшеницы в северную Испанию. Это было следствием того, что значительная часть земли не обрабатывалась. В докладной записке, представленной Филиппу II в 1558 г., предлагалось издать распоряжение о том, чтобы никто не смел оставлять свои поля незасеянными в течение трех лет; это говорит о том, что такие случаи имели место. Несколько ранее, в 1548 г., кортесы также отмечали подобные явления, однако во многих случаях они объясняли их недостаточным количеством рабочего скота.
В неурожайные годы — а они бывали часто — мелкие хозяева бывали вынуждены продавать свои земли. Одним из последствий этого было установление таксы на пшеницу; нехватка пшеницы повлекла за собой сильное повышение цен на нее. Был запрещен экспорт пшеницы и продажа ее без специальных лицензий внутри страны. Применения этих мер кортесы требовали неоднократно.
Кортесы 1579 г. отмечали низкую урожайность в северных районах Кастилии, где вследствие нехватки муки жители смешивали ее со всякого рода суррогатами. В 1583 и 1584 гг. в результате плохих урожаев Гранада, Хаен и Мурсиа решительно потребовали ввоза пшеницы из-за границы. Требования такого рода о снятии запрещения импорта, повторялись почти непрерывно.
Положение сельского хозяйства Испании в XVII в. также не улучшилось. В царствование Филиппа III лишь в окрестностях Саламанки количество земледельцев, составлявшее 8343, и количество упряжек волов, равнявшееся 11 745, сократились почти вдвое. Осорио, Наваррсте и другие писатели того времени дают неутешительную картину нищеты в сельском хозяйстве, отмечая, что поля не обрабатывались и не орошались, а пустоши увеличивались и т. д.
В 1617 г. почти не оставалось плантаций тутового дерева; урожай оливок был очень незначительным, а урожай зерновых — еще более низким. Все мероприятия властей сводились к разрешению каждому земледельцу, обрабатывающему более 25 фанег земли, пользоваться упряжкой пары мулов. В 1630 г. в результате бедственного положения сельского хозяйства в районе Мурсии было отменено существовавшее в то время запрещение на ввоз пшеницы.
Причины такой почти не прекращавшейся депрессии сельского хозяйства были разнообразными: отсутствие протекционизма вследствие недооценки значения сельского хозяйства экономистами того времени, которые заботились больше о мануфактурах, и в первую очередь металлургии; предпочтение, оказывавшееся скотоводству; нехватка рабочих рук и изгнание мавров. О том, что не было протекционизма в сельском хозяйстве, свидетельствует отсутствие законов, благоприятствовавших земледельцам и стимулировавших обработку пахотной земли; в то же время было издано много законов о предоставлении или утверждении привилегий Месты, а также законов, вообще касавшихся права пользования пастбищами.
Имелось также много важных законов, которые, в противоречии с обычной практикой заимок, были направлены к тому, чтобы избежать сокращения площади пастбищ за счет полной или частичной передачи их под пахоту. Об этом просили кортесы в 1534 г. (петиция «тридцати»). После того как эта петиция подавалась кортесами неоднократно в течение последующих лет, король был вынужден в 1551 г. принять меры к изменению такого неблагоприятного положения.
Указ короля гласил: «Поскольку нам стало известно от представителей... что цены на мясо повысились и продолжают чрезмерно повышаться в результате того, что население... распахивает общественные выгоны и пастбища, вследствие чего не хватает травы для корма скота... и что это может быть исправлено путем издания распоряжений о передаче распаханной земли под выгоны... приказываем... чтобы общинные и муниципальные пастбища, луга и пустоши... в отношении которых будет установлено, что за последние 10 лет они были отчуждены, обработаны или заняты на время... были немедленно вновь превращены в пастбища». В этом указе были и другие пункты, преследовавшие те же цели. Он был повторен с некоторыми дополнениями в 1552, 1575, 1580, 1589, 1609 и 1633 гг.; каждый раз преследовалась одна и та же цель — превратить пахотные земли в пастбища, для того чтобы получать больше мяса, шерсти, сукна и кожи.
Другой из упомянутых указов ссылается на то, что, судя по опыту, участки, пригодные для пастбищ, будучи засеяны зерновыми, «первые три-четыре года дают хороший урожай и приносят некоторый доход, но затем истощаются и становятся непригодными для обработки», о чем свидетельствуют низкие урожаи. По закону, изданному в 1580 г., все луга, которые в течение 20 лет использовались как пастбища, даже если они находились последнее время под паром, должны были быть вновь заняты под выгоны.
Закон 1633 г. устанавливал такие же правила для земель, находившихся под паром с 1590 г.; издание данного закона доказывает, что, вопреки распоряжениям, земледельцы продолжали оставлять землю под паром там, где это было возможно. В целях предоставления большего количества земель под пастбища были объявлены неделимыми разные виды собственности, как, например, земля и речная вода в некоторых районах; проще говоря, запрещалась продажа пастбищ и лугов, находившихся во владениях Месты, без одновременной продажи стада.
Указ 1609 г. гласил, что «нельзя владеть лугами, не имея стада». Дополнением к нему был восстановленный закон 1552 г., запрещавший «кому бы то ни было арендовать какие-либо луга или пастбища, не имея стада». Одновременно указывалось, что «никто не имеет права перекупать пастбища, приобретенные скотоводами — членами совета Месты... Поскольку многие лица в целях уклонения от выполнения нового закона прибегают к посредничеству церкви, которая путем фиктивных продаж, передачи и т. п. производит эти операции, приказываем, чтобы это запрещение распространялось на всех без исключения» (1633 г.). Указом 1532 г. и другими вообще запрещалось отводить земли под пастбища без королевского разрешения.
Новые законы охраняли старинный обычай, разрешавший пасти скот на обрабатываемых общинных землях. Чтобы невозможно было уклониться от соблюдения этого обычая, запрещалось сдавать в аренду пастбища на обрабатываемых землях, даже если это было выгодно общинам — владельцам земли (указы 1532, 1589, 1609, 1633 гг.).
Поскольку против выпаса скота на обработанных землях были возражения, указом от 16 апреля 1633 г. в виноградниках и оливковых садах запрещалось пасти коз и крупный скот в любое время года; всякий же другой скот разрешалось пасти «в местностях, где имеется обычай предоставлять общественные виноградники и оливковые плантации для выпаса скота после сбора урожая». Общим исключением были «плодоносящие виноградники, огороды, зимние пастбища, а также пастбища для рабочего скота и луга, предназначавшиеся для покоса» (законы 1603 и 1609 гг.).
Наконец, к большой выгоде скотоводов и в ущерб интересам земледельцев была установлена единая цена на пастбища для всего королевства (указы от 15 февраля 1663 г. и 1680 г.). Что касается законов (особенно многочисленных в XVI в.) о сохранении лесов и насаждении деревьев в горах и на берегах рек, то они были направлены главным образом к тому, чтобы обеспечить скот пастбищами и убежищем.