Рыцарские банды и мятежная знать
Ни реформы католических королей, ни укрепление королевской власти, ни специальные законы (например, в отношении Бискайских провинций), в которых Карл I и другие короли неоднократно запрещали освященные сеньориальным обычаем соперничество и распри, не могли в течение долгих лет искоренить анархические нравы знати, унаследованные от эпохи средневековья. Примеры тому мы видели во времена католических королей. То же происходило в первые годы царствования Карла I, а отзвуки этих распрей слышны были и при его преемниках.
Почти все населенные пункты, принадлежавшие кастильской и арагонской коронам, и, во всяком случае, те территории, где преобладал сеньориальный режим, после смерти королевы Изабеллы стали ареной битв, схожих с теми, что описал в конце XV в. Эрнандо дель Пульгар. Движение комунерос усугубило междоусобицу. В Толедо род Айяла и род Сильва сражались с оружием в руках, — борьба дошла до такой остроты, что один из Сильва выдержал настоящую осаду в Алькасаре, где заперся с четырьмя сотнями людей, а после сдачи крепости все дома, принадлежавшие членам его семьи, были разграблены.
Подобные распри велись с незапамятных времен. В год вступления Карла I на испанский престол дон Педро Портокарреро пытался захватить силой вакантный пост магистра ордена Сантьяго; дон Псдро Хирин, старший сын графа Уруэнья, претендовал на герцогство Медина Сидония и осадил город Санлукар; в Севилье герцог Ар кос и другие вели непрерывную междоусобную борьбу; во многих местах знать отказывалась присягать Карту I на том основании, что еще жива его мать
В последующие годы происходил ряд других столкновений, например между верховным судьей Толедо и его альгвасилами, с одной стороны, и людьми Педро Лопеса де Падильи — с другой; между кабальеросом Асторгой и приверженцами епископа; между сыновьями Мосена Алемана и начальником крепости Перпиньян в Хероне; между семьями Бонедете, Ривера и Фелисе в Монсоне; между графом Ривагорсой и крестьянами Тарасоны; между доном Мигель Гурреа и доном Уго де Урриесом из-за баронства Айербе; между графами Бенавенте и Арандой, чьи приверженцы вели кровопролитную вооруженную борьбу; между графом Сальватьеррой и его женой и т. д.
Мы видели уже, что во время борьбы городов дворянские междоусобицы в значительной мере способствовали развитию восстания, а рыцарские банды не раз задерживали продвижение королевских войск. Но и после 1521 г. существовали разбойничьи шайки, состоявшие из аристократов, как, например, банды Рокафульеса и Рокамораса, Миронеса, Маскефаса и др. в Ориуэле, которые сложились во времена Хуана II, но еще в 1548 г. держали в страхе окрестности Ориуэлы, Аликанте и других городов Валенсии и Мурсии.
Хотя с течением времени и с укреплением власти короля зло это пошло на убыль, но не исчезло вовсе и давало еще о себе знать в царствование последних представителей Австрийского дома, причем в некоторых областях борьба принимала чрезвычайно острый характер. Так, на Майорке в XVI и XVII вв. не прекращалась деятельность банд, что вызывало немало кровопролитий и нарушений общественного порядка. Искоренить бандитизм удалось лишь в последней трети XVII в. В этих смутах наибольшую известность получили две враждующие между собой банды: канамунтс и канавальс, в которых принимало участие немало лиц духовного звания.
Как проявление анархических настроений знати следует рассматривать возмущения отдельных магнатов против власти и самой особы короля; многочисленные случаи можно привести из периода борьбы городов; в более ранний период нам известен пример дона Иньиго Манрике из Малаги, чьи приверженцы грубо оскорбили Карла I, а как позднейший отголосок — событие такой важности, как заговор Мединасидонии и других во времена Филиппа IV.
В общем — как это всегда происходит, когда речь идет о социальных пороках, имеющих глубокие корни и вековые традиции, — дворянство, несмотря на происшедшие в нем изменения и все возраставшее давление королевской власти, долгое время не хотело отказываться от своих средневековых обычаев и подчиняться единому управлению и общей дисциплине, которой противоречили привилегированное положение знати в государстве и сохранение ее господства над большей частью испанского населения.
В колониях — где за дальностью расстояния от центральной государственной власти знать пользовалась большей свободой — эти обычаи нередко приводили к весьма серьезным событиям; наиболее значительные из них уже рассказаны нами в соответствующем месте.