Доходы с некастильских областей и дефицит - страница 2
Наконец, согласно данным, которые приводят писатели XVII в. (Алонсо Нуньес де Кастро, Бонпекассе и др.), в то время налоги Кастилии составляли 17 750 000 дукатов; налог других королевств — 2 миллиона; налоги Индий — 1,5 миллиона, то есть в общей сложности больше 21 миллиона, из которых только треть действительно поступала в кладовые казначейства. Если сравнить эту цифру с цифрами 1554 г. — независимо от их точности, то огромный рост налогов станет очевиден.
Несмотря на это, дефицит продолжал существовать. Было много споров о размерах дефицита, оставленного Карлом I; по мнению одних авторов, он был очень велик, по мнению других — незначителен. Документы, на которые ссылаются и те и другие, не имеют решающего значения, но свидетельство венецианского посла все же заслуживает внимания. В сентябре 1555 г., после отречения Карла I, посол этот утверждал, что фламандцы страшатся ухода Карла и воцарения Филиппа II, «которому не хватает средств для ведения войны.
Пограничным войскам выдают значительные суммы, и, по словам министров, с марта месяца было израсходовано 1 350 000 крон». Во всяком случае, ясно, что в рассматриваемый период — по вине ли Карла, или вследствие плохого управления и военных неудач его преемников — дефицит возрастал с каждым годом и неизбежно должен был привести к банкротству. В 1573 г. государственный долг превышал 37 миллионов дукатов.
В 1575 г. Филипп II писал своему послу в Риме Хуану де Суньиге, что «брать больше негде, ибо все истрачено и исчерпано вплоть до кредитов». На кортесах 1579 г. тот же король говорил, что «не только израсходована и опустошена казна, но исчерпаны все средства и источники, какими только можно было воспользоваться».
После смерти Филиппа II долг Испании, по словам одного писателя того времени, равнялся 100 миллионам; в 1690 г. — 70 миллионам, несмотря на все усилия Оропесы упорядочить бюджет и улучшить положение. Много раньше, в 1652 г., Филипп IV, описывая в письме к Марии де Агреда испытываемые им экономические затруднения, сообщал: «В то время как нужны были бы миллионы дукатов для удовлетворения самых безотлагательных нужд, в моей казне едва найдется 20 000 эскудо, и бывают дни, когда у меня нет денег на мелкие расходы».
Затруднения достигали такой остроты, что Карлу II пришлось объявить банкротство, «как если бы он был частным лицом», и обратиться с постыдным предложением к кредиторам отказаться от 8 миллионов из общей суммы долга ради оказания поддержки королю и государству, с тем что остальная сумма долга будет им выплачена.
Упомянутый выше документ герцога Санлукара (1666 г.) весьма красноречиво рисует состояние источников дохода. Герцог считал, что, поскольку королевских доходов ни в коей мере не хватает на покрытие необходимых расходов, король может «для ведения справедливых войн пользоваться доходами своих вассалов», и предлагал изъять их в виде «подношений», которые всегда были незначительны, или насильственно.
При этом он добавляет: «Насильственные мероприятия предполагают новое всеобщее обложение, а города и без того обременены ими настолько, что не могут выплатить прежних налогов; их так много, что никто не знает даже, за что их берут и как они называются, причем население страдает от бесчестности сборщиков больше, чем от требований короны. Кроме того, в настоящем постановлении недостаточно ясно изложены все эти вопросы, что сулит нам больше затруднений, чем помощи, и заставляет бояться общего бедствия, бороться с которым будет трудно и опасно».
Хотя нам не хватает точных цифровых данных, мы можем прийти к тем же выводам, если прочтем, в каких выражениях короли характеризовали положение государственной казны, обращаясь к кортесам с просьбой о субсидиях и «миллионах» (протоколы кортесов), или доклады контадоров, частично дошедшие до нас, или жалобы генералов и адмиралов (например, донесения Амброзио Спинолы) на нехватку средств для самых неотложных нужд.
Кроме того, станет ясно, что со времен Карла I большое, подчас огромное количество субсидий оставалось невыплаченным. Состояние армии, флота и всей системы обороны страны после смерти Карла II — а им придавалось величайшее значение и в те времена — показывает, что колоссальные средства тратились казной в течение двух веков нецелесообразно, даже когда они расходовались на создание институтов и служб, действительно необходимых.
Дабы правильно понять, какое значение имели непрерывное повышение налогов и постоянный дефицит, нужно принять во внимание, что вся тяжесть этого бремени ложилась только на часть населения. Дворянство было свободно от обложения, если не считать некоторых обязательств или повинностей и косвенных налогов общего характера. Два указа короля Карла I и его матери освобождали от обложения также лиценциатов, магистров и докторов университетов Вальядолида, Саламанки и Аль кал а и лиц, получивших ученые степени в Болонье.
Духовенство, многие церкви, монастыри и университеты в общем тоже были освобождены от обложения. Однако финансовые затруднения в большей мере, чем беспристрастие органов правосудия, побудили королей частично уменьшить существовавшее в системе обложения неравенство. Так, упомянутые выше указы уничтожили введенные раньше привилегии для ученых других университетов и привилегии, дарованные папскими рескриптами; Филипп II уничтожил привилегии, на которые претендовали, «словно они были идальго», нотариусы города Аревало и некоторых других городов, и запретил освобожденным от обложения распространять это освобождение «на своих слуг, членов семьи и других лиц»; наконец, духовенство, повинуясь распоряжениям папы, тоже постепенно переходило в категорию налогоплательщиков.
Хотя духовенство иногда сопротивлялось этим нововведениям (например, во время борьбы против налога «миллионы» все церкви Кастилии образовали конгрегацию или эрмандаду, архиепископ севильский отлучил от церкви сборщиков налогов и издал интердикт и т. д.), надо сказать, что в большинстве случаев оно подчинялось им — так было на собрании, которое король Карл созвал в 1538 г. в Толедо, несмотря на то, что знать и прокурадоры от уплаты сисы отказались. Правда, представители знати справедливо говорили, что для священников это не было большой жертвой, поскольку, «живя на десятину (выплачиваемую, как мы знаем, натурой), они почти ничего не покупают и не продают».