Василий Тяпинский
На земле белорусской немало памятных мест, связанных с начальным периодом истории отечественного книжного дела. Полоцк, Мстиславль, Несвиж, Клецк, Заславль, Лепель... Города эти живо напоминают нам о замечательных деятелях нашей культуры, о пионерах восточнославянского книгопечатания — Франциске Скорине, Петре Мстиславце, Симоне Будном, Василии Тяпинском.
...Километрах в двадцати от Лепеля (город в северной части Белоруссии) в середине XVI в. находилось родовое поместье Тяпино, владельцы которого по обычаям того времени носили фамилию Тяпинские. Семейство было богатым, ему принадлежали обширные земельные угодья в самых различных местах Великого княжества Литовского — в Полоцком, Виленском, Лидском, Минском поветах.
О Василии Тяпинском сохранилось немного сведений. Родился он предположительно между 1530 и 1540 гг. в семье «боярина государсного полоцкого» Николая Тяпинского. Неизвестно, где учился Василий Тяпинский. Несомненно только, что человеком он был весьма образованным, эрудированным и прогрессивно настроенным. Ему нередко приходилось участвовать в горячих дискуссионных спорах с католиками. Об этом упоминает в одной из книг Симон Будный, который во многом разделял общественные и философские взгляды Василия Тяпинского. Оба белорусских просветителя решительно защищали национальные интересы народа, выступали сторонниками сохранения народных традиций, обычаев, культуры.
Естественным продолжением просветительской деятельности Василия Тяпинского явилась организация в родовом имении Тяпино типографии. В литературе эту типографию именовали то «кочующей», то «странствующей», хотя она никогда не меняла своего местоположения. Сам Тяпинский называл свою типографию «убогой друкарней», имея в виду скорее всего ее скромные размеры и нехитрое типографское имущество. Видимо, это была небольшая мастерская, оборудованная наборной кассой и малогабаритным деревянным печатным станком. Как раз в ту пору стали появляться подобные станки —далекие предшественники малоформатных печатных машин. Они были разными по конструкции, по инженерному оформлению. Иногда их тщательно отделывали, придавали вид изящной комнатной мебели. Один из подобных «кабинетных» станков (конструкция середины XVI в.) воспроизведен на иллюстрации к очерку.
Его габаритные размеры — 82×44x125 см. Станок имел необычное для того времени прижимное устройство: вместо традиционного винта —деревянная зубчатая рейка, перемещающаяся (вместе с пианом) вверх-вниз при вращении зубчатого колеса, которое приводилось в действие при помощи рычага. На рисунке станок показан в рабочем состоянии (правда, отсутствует упомянутый рычаг). После печатания его дверцы закрывались, и станок можно было использовать в качестве, скажем, конторки — он вполне вписывался в кабинетную обстановку. Были печатные станки попроще, представлявшие собой уменьшенные копии обычных печатных станков. Типографские мастерские в XV-XVI вв. как две капли воды были похожи друг на друга. Интерьеры таких типографий множество раз воспроизводились на различных старинных гравюрах (типографских и издательских марках, книжных иллюстрациях).
Как активно работала типография Василия Тяпинского? Какие книги были в ней напечатаны?
До наших дней дошло одно-единственное издание Василия Тяпинского — «Евангелие». Пока известны всего два экземпляра книги: один хранится в Ленинграде, в Государственной публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, другой — в Архангельском краеведческом музее. «Евангелие» — издание не завершенное и представляет собой первую часть «Нового завета». Напечатана она «двема езыки, зараз словенским и при нем тут жо русским». В книге шестьдесят две страницы. Формат ее — приблизительно 300×200 мм. В ней более ста инициалов. Книга украшена наборным орнаментом.
Ленинградский экземпляр «Евангелия» переплетен вместе с рукописным предисловием Василия Тяпинского. Это предисловие («предмова») всегда приковывало к себе пристальное внимание исследователей разных специальностей — историков, филологов, книговедов. Оно представляет собой оригинальный литературный памятник, яркий образец патриотической публицистики. «Его предисловие к Евангелию — это политическое кредо гуманиста, — писал известный белорусский историк А. Коршунов,— свидетельство того, как на почве заинтересованности наукой и просвещением народа протестанты смыкались с гуманистами эпохи Возрождения, продолжая и наследуя их культурно-просветительские традиции». Василий Тяпинский убежденно утверждал, что обучать народ грамоте нужно только на родном языке, лишь в этом случае можно будет говорить о национальном самосознании.
Белорусские просветители-книгопечатники вообще эту тему затрагивали часто, им было свойственно стремление сделать книгу понятной, доступной широким народным массам. «Я, Франциск Скорина сын с Полоцка... повелел... псалтырю тиснути русскими словами, а словенским языком»,— подчеркивал основоположник белорусского книгопечатания. И далее: «А то для того, абы братия моя Русь люди посполитые чтучи могли ясней разумети».
К этому стремился и другой белорусский просветитель — Симон Будный, рискнувший даже дать совет своим покровителям князьям Радзивиллам, чтобы те «не только в чужеземских языцех кохали, але бы ся теж... и того здавна славного языка словенского розмиловати и оным ся бавити рачили».
Теми же настроениями проникнута деятельность Василия Тяпинского, который завел книгопечатное дело для того, «чтобы... слово божее з латинских и инших писмь своим же языком прирожонным прекладати».
В предисловии к «Евангелию» Тяпинский говорит об огромной воспитательной роли литературы, о необходимости культурного развития народа и создания школ. Он обвиняет церковных и светских феодалов в интеллектуальном и нравственном разложении, в пренебрежительном отношении к традициям белорусского народа, к нежеланию способствовать распространению грамотности и развитию образования на белорусском языке. Тяпинский сурово предупреждает местную знать («митрополитов и владык»), что без образования отчизна «до конца згинет». При этом, размышляя о грамотности, о всестороннем развитии «народа простого, бедного, посполитого», Тяпинский опирается на целый ряд исторических фактов, красноречиво свидетельствующих о самобытном происхождении славянской культуры, напоминает о великих славянских просветителях Кирилле и Мефодии, посвятивших всю свою поистине подвижническую жизнь святой цели — созданию славянской азбуки и переводу богослужебных книг с греческого языка на славянский. И этот титанический труд был совершен в те далекие времена, когда у многих народов, населявших Европу («влохов, немцев, полянов, французов, гангликов, гишпанов, а коротко мовечи всих на свете хрестиянских народов»), переводов подобных еще не было, поскольку в ряде случаев у них не было и самой письменности.
Типография в имении Тяпино функционировала недолго — лет двенадцать — пятнадцать. После 1580 г. Василий Тяпинский по каким-то причинам прекратил издательско-типографскую деятельность. И о последующих годах его жизни ничего неизвестно (если не считать единичных эпизодов, связанных с судебными тяжбами; но эти эпизоды никакого отношения к типографским делам не имели). Скончался Василий Николаевич Тяпинский в 1603 г.