Появление консонантно-звуковых знаков
Впервые консонантно-звуковые знаки появились в египетском письме.
Древнеегипетский язык имел ряд общих черт с семитскими языками Передней и Малой Азии — с ассиро-вавилонским, финикийским, древнееврейскими др. Так, наибольшее значение в египетском языке (так же как и в семитских) имели согласные звуки. Звуки эти образовывали четкий скелет египетских слов (например, n—f—r «лютня», h—p—r «жук» и т.п.). Что касается гласных, то они имели меньшее значение, чем согласные; кроме того, они применялись по-разному в различных диалектах египетского языка. Благодаря этой особенности (четкому консонантному скелету слов), отдельные слова сравнительно легко выделялись из связной речи; это очень способствовало развитию логографии из пиктографии. Это же предопределило и консонантный характер фонетических элементов египетского письма.
Другой важной особенностью египетского языка было то, что при преобладании слов, включавших обычно два-три, а иногда даже четыре-пять согласных звуков, в нем были широко представлены также слова, включавшие всего один согласный звук. Логограммы, обозначавшие такие (односогласные) слова, стали применяться также и для обозначения согласных звуков, входивших в данные слова, независимо от того, с какими гласными сочетались эти согласные.
Наряду с односогласными в буквенно-звуковые превратились и некоторые двухсогласные логограммы. Сперва такие логограммы использовались для передачи сходно с ними звучащих частей многослоговых слов. Впоследствии второй согласный в некоторых двухсогласных логограммах (например, суффикс женского рода t) при «ребусном» написании слов перестал читаться. Так, логограмма «змея» (d—t) стала применяться для обозначения звука d, логограмма «корзина» (k—t)—для звука k, логограмма «веревка», «цепь» (h—t) — для звука h. В результате в Египте возникла целая буквенно-звуковая система, состоящая из 24 знаков, обозначавших согласные звуки египетского языка.
Консонантный характер египетского письма, видимо, был обусловлен не только консонантным построением корневых основ, но и наличием диалектов в египетском языке. Отмечая, что письмо играло связующую роль в египетском государстве, В. В. Струве пишет:
«Подобную роль оно могло сыграть с тем большим успехом, что алфавит, будучи лишенным гласных, отмечал лишь «остяк слова, а не передавал огласовку, резко отличавшуюся в различных номовых диалектах».
Развитию коносонантно-звуковых знаков в египетском письме способствовали также и некоторые исторические изменения, пережитые египетским языком, в частности в эпоху «нового царства» (XVI—X вв. до н.э.). Как указывает Б.А. Тураев, в эту эпоху «египетский язык делается аналитическим», а это было связано с упрощением фонетического состава слов; так, отпадает суффикс женского рода (t), отпадают некоторые конечные звуки (например, г).
Это еще более увеличивает количество односогласных слов и тем самым способствует развитию консонантно-звуковых знаков. В ту же эпоху в египетский литературный язык вливается большое количество слов из разговорного языка; в связи с выходом Египта на международную арену в литературный язык проникает также много слов, заимствованных из иностранных языков. Для обозначения всех этих слов соответствующих логограмм в египетском письме не было. Поэтому слова эти оказалось возможным передавать главным образом при помощи буквенно-звуковых знаков.
В силу перечисленных причин в более поздних памятниках египетского письма консонантно-звуковые знаки применяются особенно часто. Египтяне, видимо, осознавали удобство этих знаков. Так, В.В. Струве отмечает, что в «единственном памятнике, сохранившем систему перечисления египетских иероглифов, алфавитные знаки выделены в особую группу».
Обычно в египетском письме применялось 24 консонантно-звуковых иероглифа. Однако эти иероглифы были не единственными; наряду с ними, в особенности в позднюю, эллинистическую эпоху, для передачи тех же звуков использовались и иные иероглифы, обозначавшие другие египетские слова, начинавшиеся с тех же согласных звуков.
Наиболее часто это происходило при написании иностранных слов (греческих, римских), в частности собственных имен. Изменилось в эллинистическую эпоху фонетическое значение и некоторых основных звуковых иероглифов. Так, иероглифы «коршун» и «лист тростника» обозначавшие «полугласные» звуки египетского языка, начали применяться, видимо, под греческим влиянием для передачи гласных звуков а, е.
Однако несмотря на все более частое применение фонетических, в особенности буквенно-звуковых знаков, несмотря на осознание египтянами удобства этих знаков, египетское письмо чисто фонетическим, а тем более буквенно-звуковым так и не стало.
Это объяснялось двумя причинами. Во-первых, вследствие наличия в языке омонимов, а также вследствие пропуска гласных звуков при письме многие египетские слова при обозначении их фонетическими знаками звучали одинаково; например, слово m—n—h значило «юноша», «папирус» и «воск». Поэтому эти слова для правильного их понимания требовали детерминативов; так, если фонетически написанное слово m—n—h обозначало «юноша», после него ставился детерминатив «человек»; если это слово обозначало «папирус», ставился детерминатив «растение»; если оно обозначало «воск», ставился детерминатив «сыпучие тела».
Количество таких детерминативов было очень велико. В особенности необходимо было применение детерминативов после фонетического написания собственных имен, так как египетские собственные имена «все были знаменательны сами по себе и при известных обстоятельствах важно было предупредить об их функции собственных имен». Иногда слово, написанное фонетическими знаками, сопровождалось не одним, а даже несколькими детерминативами.
Второй причиной сохранения логографических знаков был традиционализм, характерный для египетской культуры. В частности, по этой причине логограммы продолжали применяться не только в качестве детерминативов, но и для самостоятельного обозначения слов. В этих последних случаях логограмма нередко дополнялась консонантно-звуковыми знаками. Такое «фонетическое дополнение» чаще всего применялось, если логограмма обозначала несколько синонимов (например, логограмма «идти», обозначавшая синонимы s—m, s—b, j—w, или логограмма «дорога», обозначавшая синонимы w—s—t и h—r—t).
«Фонетические дополнения» применялись и тогда, когда логограмма обозначала общее понятие (например, понятие «дерево» любой породы), требовавшее конкретизации, а также для передачи суффиксов египетского языка (например, суффикса женского рода t). Фонетическое дополнение иногда передавало все согласные звуки слова, обозначенного логограммой; в этом случае знаки «фонетического дополнения» обычно располагались вокруг логограммы. Еще чаще «фонетическое дополнение» передавало только начальный или конечный звук слова, в этом случае фонетическое дополнение помещалось перед логограммой или после нее, а иногда даже сливалось с ней в лигатурный знак.
Таким образом, египетское письмо в течение всего своего существования представляло собой комбинированную идеографически-фонетическую систему. В нем одновременно применялись:
1) идеографические логограммы (используемые самостоятельно и как детерминативы);
2) фонетические логограммы,
3) двух-трех консонантные знаки, служившие для обозначения частей слов и иногда неправильно называемые «слоговыми знаками»;
4) консонантно-звуковые знаки. Несмотря на такую сложность египетского письма, оно сыграло большую прогрессивную роль, послужило базой, на которой было создано впоследствии другими, семитскими народами чисто звуковое письмо.
Непосредственным ответвлением египетского письма было, кроме того, буквенно-звуковое, двадцатитрехзначное письмо «эфиопского» государства Мероэ (I в. до н.э.— III—IV вв. н.э.); повлияло египетское письмо также на форму некоторых букв коптского письма.
Расшифровка египетской письменности тормозилась неправильным взглядом на египетское письмо как на чисто логографическое. Расшифровано было египетское письмо в 20-х годах XIX в. Ж. Ф. Шампольоном. Впервые были расшифрованы Шампольоном имена царя Птолемея и царицы Клеопатры, написанные буквенно-звуковыми знаками на Розетском камне и на Игле Клеопатры; расшифровке помогло то, что текст Розетского камня был написан по-египетски и по-гречески, в египетском тексте собственные имена были заключены в овальные рамки и многие звуки, а следовательно, и иероглифы в именах Птолемея и Клеопатры совпадали.