Азбуки
Славянская азбука была сотворена Св. Кириллом для Моравской миссии, в которую от отправился вместе с Мефодием в 863 г. В Моравии славянская азбука была отвергнута уже через пару десятилетий, и в других местах кирилло-мефодиевская версия славянской азбуки пользовалась весьма ограниченным успехом.
Тем не менее, поскольку признается, что Кирилл и Мефодий явились создателями первой системы славянского письма, их называют прародителями славянских систем письма вообще. В этом разделе мы дадим обзор некоторых особенностей славянской азбуки на Руси. Но сначала нам придется сделать отступление, придется прервать дальнейший рассказ, чтобы рассмотреть те концепции, в которых ставится под сомнение упомянутый сейчас «факт». Придется оценить взгляды тех, кто отрицает происхождение славянской письменности от кирилло-мефодиевских корней, кто заявляет о существовании на Руси местной «дохристианской», или «докириллической», письменности.
СВОЯ СОБСТВЕННАЯ АЗБУКА? В рассказах о ранней славянской письменности периодически оживляется полемика между теми, кто считает, будто существовала своя собственная докириллическая письменность, и теми, кто не верит в ее существование. Чем меньше о ней сведений, тем шире открывается простор для рассуждений. Случается, что скрытые или не очень скрытые интересы сегодняшнего дня обусловливают тенденцию той и другой стороны, случается также, что аргументы обеих сторон доходят до крайности.
Споры эти заслуживают обсуждения, хотя я должен признаться с самого начала, что мне не представляется убедительным ни одно из свидетельств в пользу существования докириллической письменности. Обычно предметом обсуждения становятся четыре типа явлений: язык; повествовательные памятники; некириллические надписи; еще один тип, который мы пока оставим без названия.
Лексика церковнославянского языка, касающаяся процессов чтения и письма, использует общеславянские корни, причем дохристианского времени, но было бы явным упрощением делать из этого вывод, что славяне, еще оставаясь язычниками, читали и писали; и — это самое главное — что они читали и писали, используя азбуку буквенную, слоговую или упорядоченного рода идеографическую.
Ведь если включать в понятие письма графические знаки любого рода, а в понятие чтения включать какой угодно отклик на эти графические знаки, — в таком случае древние славяне, как большинство, если не все вообще народы, пожалуй, на самом деле умели читать и писать. Есть на этот счет многообразные свидетельства или их нет, можно принять как факт более или менее обязательный, что они, скорее всего, пользовались знаками и метками, картинками и символами, будь то в повседневной жизни, скажем, для обозначения собственности или количества, или же в эзотерической сфере, например, при гадании.
Но всеобъемлющие понятия слишком расплывчаты, так что от них мало пользы в настоящем разговоре. Существование общих словесных обозначений для процессов чтения и письма указывает на то, что смысловой потенциал визуального знака был осознан рано, но это не может рассматриваться как свидетельство того, что на столь раннем этапе существовала какая бы то ни было формализованная система знаков, которую можно было бы назвать азбукой.
Повествовательные памятники, относящиеся к началу и к середине X в., упоминают, что русы использовали письмо, или намекают на это. Русско-византийские договоры 911 и 944 гг., включенные в Повесть временных лет, восходят к письменным документам, которые были составлены в эти самые годы, а условия договоров предусматривают некие действия, связанные с процедурой письма: например, говорится, что арестованы будут любые суда русов, которые прибывают в Константинополь без удостоверения законности их плавания, заявленного князем русов в письменном виде.
Арабский путешественник Ибн-Фадлан, побывавший в районе среднего течения Волги в 922 г., рассказывает о похоронах руса, причем отмечает, что имена умершего и предводителя русов были вырезаны на деревянной доске, которую водрузили над пеплом погребального костра. Как бы ни были драгоценны такие крупицы информации, и они, на самом деле, не проясняют вопроса об использовавшемся языке или азбуке.
В действительности, Ибн-Фадлан описывает погребение в ладье, произведенное викингами, и упоминаемые им русы были конечно народом скандинавского происхождения. Русско-византийские договоры дошли до нас на славянском языке, но нет решительно никаких оснований предполагать, что соответствующие греческие оригиналы были переведены на славянский язык задолго до рубежа XI и XII вв. или что предусмотренная в этих договорах процедура письма осуществлялась на славянском языке.
Лишь две фразы заслуживают, среди ранних источников, серьезного рассмотрения, и они уже были не раз рассмотрены. В рассуждении «О письменах», приписываемом болгарскому монаху Храбру и, вероятно, написанном в конце IX или в начале X в., утверждается, что в прежние времена славяне читали и гадали, используя «черты и резы». Далее, агиографическое повествование о жизни Св. Кирилла — «Vita Constantini» (имя Кирилла учитель славян Константин получил в монашеском чине) свидетельствует, что во время поездки в Крым святому попались в руки Евангелие и Псалтирь, написанные «руськыми» буквами.
Храбр отчетливо противопоставляет таинственные, использовавшиеся для гадания «черты и резы», с одной стороны, и азбучное письмо, с другой стороны. Вообще говоря, он мог иметь в виду слоговое письмо или какие-то пиктограммы, но каждое из предположений такого рода необходимо было бы подкрепить вескими аргументами. Что касается выражения из «Vita Constantini»: хотя многие воспринимают его как ясное историческое указание, оно, скорее всего, является ошибкой писца, переставившего буквы, или — еще одна возможность — позднейшей интерполяцией. Даже если перед нами выражение исходного текста, и в этом случае было бы опрометчиво настаивать, что находящиеся в Крыму русы IX в. — славяне, а не скандинавы.
Сохранившиеся в первозданном виде надписи составляют еще одну группу источников, среди которых могут находиться памятники докириллического славянского письма. Странные знаки, напоминающие буквы, нацарапанные на случайных и разнообразных фрагментах древесины, кости, камня и металла, возбуждают любопытство самозваных любителей подбирать ответы к загадкам.
Мы можем включить в эту же категорию полдюжины знаков, которые воспроизведены как образцы письменности русов арабским книжником и ученым конца X в. Аль-Надимом. Как он сообщает, ему довелось встретить человека, ездившего послом к царю русов и привезшего кусок дерева с нанесенными на него знаками. Эти знаки, как они переданы в рукописях произведения Аль-Надима, не похожи ни на буквы кириллицы, ни на скандинавские руны — последнее сравнение тоже могло бы прийти в голову размышляющему над данным вопросом.
Наименее рискованным будет предположить, что, если уже рассказ Аль-Надима соответствует действительности, приведенные им знаки в первоначальном их виде соответствовали кириллице или рунам, но подверглись безнадежной порче под рукой незадачливых переписчиков и в принципе не могут быть идентифицированы. Однако отважные умы предпочитают двигаться в обратном направлении и задаются вопросом: буквам какой азбуки или азбук, — неважно, имеют они отношение к известным на Руси или нет, — ближе те, что сохранились в списках сочинения Аль-Надима?
Если ставить вопрос таким образом, рождающиеся ответы все более захватывают дух. Один из первых толкователей текста нашел, что буквы Аль-Надима удивительно сходны со знаками из нерасшифрованных надписей с Синая, хотя он не решился усмотреть в этом признак какого-либо родства двух систем письма. Новейший исследователь узрел общие черты у знаков Аль-Надима и древнеиндийского слогового письма брахми, пользуясь элементами которого он ухитрился прочитать текст как славянский.
Окрыленный своим откровением (а оно в свою очередь оказалось ключом, позволившим раскрыть все почти эпиграфические загадки славянских земель, — когда в надписях встречались прежде непонятные знаки), он затем пришел к выводу, что славянское слоговое письмо возникло на самом деле не из брахми, а из общего с этим последним источника. Источник же — тайное письмо индо-арийских священнослужителей, датирующееся вторым тысячелетием до н. э.
Все же и эта грандиозная гипотеза оказывается при сравнении с другими не самой смелой. Автор еще одного недавно вышедшего труда силится доказать, составляя учитывающие все детали таблицы и сравнивая друг с другом начертания знаков, что почти все главные нерасшифрованные или сомнительные системы письма, которые использовались в древности начиная с пятого тысячелетия до н. э., представляют собой на самом деле протославянское слоговое письмо.
Лишь Св. Кирилл в конце концов заменил это письмо азбукой, построенной на звуковом принципе. Как оказалось, протославянскими являются языки, которыми пользовались те, кто написал следующие памятники: глиняные таблички пятого тысячелетия до н. э., происходящие с территории Румынии; тексты Месопотамии дошумерского периода; протоиндийские надписи третьего тысячелетия до н. э.; критское линейное письмо А и Б, включая Фестский диск, относящийся ко второму тысячелетию до н. э.; этрусские надписи, сделанные в промежутке между VIII и II в. до н. э.; наконец, конечно же, «черты и резы» (если использовать, извлекши его из контекста, выражение Храбра), встречающиеся в загадочных надписях, которые связаны с территорией расселения восточных славян.
Одним словом, древние славяне путешествовали от континента к континенту и от эпохи к эпохе, повсюду оставляя следы своей культуры. Между прочим, из произведенной заново расшифровки текстов, записанных линейным письмом Б, а также линейным письмом А (последнее расшифровывается впервые), следует, что использующие протославянский язык критские надписи упоминают, в числе прочего, прилетающих на ракетах инопланетян.
В общем: «ищите и обрящете». Неприятным фактором, обескураживавшим ведущих поиски в этом направлении, было до недавнего времени отсутствие сколько-нибудь развернутых восточнославянских повествовательных произведений, которые бы использовали докириллическую азбуку. Где же оно, это недостающее звено, осязаемый продукт дохристианской письменной цивилизации, которая существовала у восточных славян?
В ноябре 1953 г. русский эмигрантский журнал «Жар-птица», выходивший в Сан-Франциско, объявил о «колоссальнейшей исторической сенсации» — об открытии целого набора деревянных табличек с писаниями, касающимися Древней Руси. Около сорока дощечек, с текстом на обеих сторонах, размером примерно 38х22 см, были будто бы найдены во время Гражданской войны — в 1919 г. в развалинах провинциальной барской усадьбы полковником Белой армии Федором Артуровичем Изенбеком. Изенбек захватил эти дощечки с собой в Брюссель, где в 1925 г. познакомил с ними Юрия Петровича Миролюбова, сочинителя стихов и прозы исторического содержания.
Пятнадцать лет Миролюбов делал прориси с этих надписей, а потом, когда в 1941 г. Изенбек умер, таблички исчезли. Памятником, о котором сообщало объявление, помещенное «Жар-птицей» за 1953 г., являлись прориси, сделанные Миролюбовым с тех дощечек, что оказались утрачены столь скоро после их открытия. Данный текст получил известность под названием «Велесовой» или «Влесовой» книги.
Наконец-то удалось найти доказательство и ключ к секретам: здесь отыскались божества и предки, переселения и напасти, легенды и верования, исторические события и пророчества, причем все это, как утверждают толкователи «Книги», дошло в изложении священнослужителей, носителей традиции, будучи записано в Новгороде IX в., на местном наречии, с помощью какой-то докириллической или протокириллической азбуки. Скептикам вольно было сомневаться, сторонники достоверности «Книги» не сдавались, так что в конце концов на смену заграничным публикациям любителей пришли полные, с комментариями, «научные» издания в России.
Для занимающихся восточнославянскими древностями «Велесова книга» действительно была бы «колоссальнейшей сенсацией», если бы не одно неприятное обстоятельство: «Книга» — это подделка XX в., сочиненная, видимо, самим Миролюбовым, одновременно с легендой о находке дощечек и последующей их потере. Пускай ее значение как центрального объекта поклонения не подлежит сомнению в некоторых кругах, находящихся на периферии культуры, Для медиевистов, занимающихся средневековыми памятниками, — это вещь в высшей степени сомнительная.
Приходится только удивляться изобретательности и упорству тех, кто изобретает новые гипотезы и теории относительно докириллической письменности местного происхождения. Конечным результатом этих трудов является конгломерат грандиозных теорий и озарений, фантазий, рожденных из самого ничтожного материала. Даже вполне заурядные рассуждения о том, что до Кирилла существовала «протокириллическая» азбука, в которой набор греческих букв был приспособлен к славянскому языку, — даже эти рассуждения основаны в большей мере на абстрактных схемах, чем на имеющихся данных.
Разумеется, невозможно доказать отсутствие какого- то факта, но сохранившихся материалов недостаточно, чтобы быть уверенным в его существовании. Как мы убедимся дальше, русам и славянам и впрямь приходилось, до их официального обращения в христианство, сталкиваться со всякими разновидностями алфавита и со многими способами письма. Но даже если существовала какая- то докириллическая или протокириллическая азбука, она оставила незначительные следы, так что в рабочем порядке этими следами можно пренебречь.