Книга XVI и XVII вв.
Мы видели, что ранняя книжная иллюстрация была схематична и аллегорична, давая порой только некий символ вещи, а не реальную вещь. Изображение было двухмерно, перспективное построение в нем отсутствовало. С течением времени иллюстрация становится реалистичной, на что потребовался, правда, достаточно большой срок.
Если раньше изображение реальной вещи было условно, то впоследствии даже символ становится реалистичным. Мы это видим у Дюрера на примере «Апокалипсиса», относящегося к концу XV в.
В изображение вводится новый элемент — пространство. Мир в графическом изображении становится трехмерным, обретает глубину. Появляется перспективное построение изображения, вначале еще достаточно условное.
В XVI в. книжное оформление достигает замечательного расцвета. Высокий уровень изобразительного искусства эпохи Возрождения накладывает свой отпечаток на книгу. Над ней работают крупные мастера. Книга становится произведением большой художественной ценности. Каждая полоса ее является для оформителя особой изобразительной задачей и имеет ярко выраженный индивидуальный характер.
В истории книги гранью между двумя основными этапами графики обычно считают 1500 г.
Собственно говоря, классический стиль в оформлении книги начинается уже в 90-х годах XV в.
В классической книге иллюстрация, декоративное украшение и самый текст составляют единое гармоническое целое. Иллюстрация выполнена четким и ясным штрихом, безупречно строящим форму изображения.
Блестящим образцом книжного оформления этой эпохи является «Сон Полифила», изданный знаменитым Альдом Мануцием в Венеции в 1499 г. (рис. 41).
Решение оформления каждой полосы как самостоятельного художественного целого нередко приводит в книге XVI в. к тому, что полоса не имеет строго определенного размера — ни по ширине, ни по высоте. Особенно это заметно в научной книге, где для чертежей и таблиц широко используются поля. Характерным примером может служить книга произведений Птоломея, изданная в Венеции в 1528 г.
Размер ее страницы — 210 х 310 мм. Ширина набора — 120 мм (без рисунков на полях) и 180 мм, включая рисунки. Но некоторые из рисунков имеют по ширине 190 мм, а таблицы набраны на 180 и 175 мм. Чрезвычайно интересно решается в ряде случаев разворот двух соседних страниц.
Ширина набора на одной странице разворота — 120 мм, а на другой — 150 мм, т. е. разница в современных типографских мерах примерно 13/4 квадрата. Сделано это с той целью, чтобы не был зрительно неожиданным переход к таблицам на следующих за разворотом страницах. Эти таблицы набраны на 175 мм, и мастер книги постепенно увеличивает зрительную «тяжесть» полосы, давая набор на 120—150—175 мм.
Так же колеблется размер полосы набора по высоте. Полоса верстается то длиннее, то короче. Особенно сильно колеблются размеры полос с таблицами: таблицы занимают иногда почти все нижнее поле и удлиняют полосу на несколько сантиметров.
Таблицы, помещенные на отдельных страницах книги, имеют самые разнообразные размеры по высоте. Занимать целиком всю полосу мастер считает необязательным. Размер полосы определяется количеством материала, из которого состоит таблица.
Интересно решается в книге того времени и верстка иллюстраций, которых подчас дается большое количество. Так, например, в книге Агриколы («Georgii Agricolae de re metallica»), изданной в Базеле в 1561 г., на 502 страницы — 290 рисунков и чертежей.
Верстка осуществляется следующим образом. Текст доходит до того места, где должна быть иллюстрация (все иллюстрации в книге крупного размера — на полстраницы и больше), и если она не вмещается в оставшийся на полосе пробел, страница остается до конца пустой, а на следующей странице помещается иллюстрация, за которой следует продолжение текста. В связи с этим при среднем размере полосы в 250 мм (по высоте) имеются полосы, высота которых равняется не только 230, но и 196 мм.
Оформитель не боится, если того требует композиция, поместить рисунок на одной странице научного сочинения, а подпись, относящуюся к этому рисунку, — на другой странице. Или же, набирая подписи под рисунками петитом (примерно), дать вдруг подпись под одним рисунком значительно крупнее — примерно цицеро.
Забота о художественном эффекте не оставляет оформителя книги даже в таких, казалось бы, сухих изображениях, как геометрический чертеж. Для его оживления используются широко распространенный в книге XVI в. «липовый листок» и другие украшения (рис. 43).
Целесообразен ли такой прием, конечно, вопрос спорный. Но забота о лучшем оформлении страницы научной книги весьма ценна.
Уже к концу XVI в. в производстве книги намечаются черты, окончательно определившиеся в XVII в.: книга становится все в большей и большей мере предметом широкого потребления.
Распространение грамотности, открытие университетов и средних школ вызывают повышенный спрос на книгу. Рынок требует дешевого печатного произведения. И книгоиздатели удовлетворяют это требование. Книгопечатание как бы становится на капиталистическую базу. Процесс капитализации полиграфии наметился уже к XVI в.
Известный библиограф. К. Геблер приводит интересные данные о количестве типографий в XV и XVI вв. Из существовавших к концу XV в. 1099 типографий в 246 городах к 1500 г. сохранилось только 210 в 69 больших торговых городах, т. е. менее 20%. Остальные, главным образом мелкие ремесленные типографии, погибли, поглощенные типографиями крупных предпринимателей.