Общественный строй Китая накануне вторжения иностранных держав - страница 3
Как и в минский период, в цинском Китае была распростра-нена еще одна форма казенного землевладения — военные поселения, земли которых обрабатывались воинами пограничных гарнизонов. Однако эти отношения, привнесенные в Китай завоевателями-кочевниками, не могли сколько-нибудь существенно изменить традиционный общественный строй. На протяжении XVIII — начала XIX вв. рабство все в большей мере приобретало черты крепостных отношений, а особый статус «восьмизнамен-ного» землевладения был ликвидирован в середине XIX в.
Процесс социальной дифференциации, естественным обра-зом протекавший в клановых общинах, приводил к формирова-нию на одном полюсе общинных богатых верхов, на другом — малоземельного и безземельного бедного крестьянства. Эти явления, отчетливо наблюдаемые на всем протяжении истории императорского Китая и подчиненные закономерности циклического движения, так и не привели к разложению общинно-клановой основы социальной жизни китайского общества. Этому препятствовало государство, заинтересованное в сохранении традиционной социальной структуры и являвшееся высшим собственником земли. Этому процессу оказывали противодействие и сами общинные институты, тормозившие процессы имущественной дифференциации между верхами и низами общины при помощи системы взаимопомощи, благотворительности и т.д.
В организации городского ремесла на протяжении XVII—XVIII вв. также не произошло глубоких перемен по сравнению с периодом правления минской династии. Торговое и ремесленное население объединялось в корпоративные организации (хан), при создании которых важную роль играли клановые и земляческие связи. Характерной чертой китайских городских корпораций (впрочем, как и в подавляющем большинстве других стран Востока) было господство цехо-гильдий, когда ремесленник, как правило, являлся и продавцом собственной продукции, что свидетельствовало о незавершенности процесса отделения торговли от ремесла.
Торгово-ремесленные корпорации, обладавшие правами внутреннего самоуправления, являлись, по существу, организациями, предназначенными для сбора налогов и отбывания повинностей в пользу казны. Частное ремесло (сы), как и частное землевладение (минь), было обложено многочисленными налогами и повинностями. Подобно крестьянину, частный ремесленник был беззащитен перед властями, имевшими право привлечь мастера из самой отдаленной провинции к работе на столичных казенных предприятиях. При этом только на дорогу могло уйти несколько месяцев. Власти придирчиво контролировали частные ремесленные предприятия, перераспределяли его доходы в пользу государства, производя «закупки» ремесленной продукции по ценам, значительно уступавшим рыночным.
Как и в предшествующие эпохи, маньчжурское правительство продолжало руководствоваться традиционной теорией, согласно которой земледелие являлось основным, а торговля и промышленность — вспомогательным занятием подданных. Процветающий предприниматель и купец рассматривались властью не как опора трона, а, скорее, как нежелательные и даже потенциально опасные для устоев государства социальные фигуры. Поэтому китайские города не обладали особым правовым статусом, способным обратить их не только в центр экономической жизни, но и в автономный от властей центр политической активности. В этом смысле сколько-нибудь существенная разница между городом и деревней отсутствовала. Управление в городе возлагалось на чиновников, присланных из столицы и являвшихся в равной мере всесильными как в городе, так и в деревне.
Пренебрежительное отношение к частной ремесленно-торговой деятельности проистекало также из того, что императорский двор использовал развитый казенный ремесленный сектор, а это позволяло не зависеть от частного ремесленного производства. Казенные предприятия действовали в различных отраслях произ-водства и вполне обеспечивали маньчжурский двор, высшие слои чиновничества и армию. В условиях господствовавших социальных отношений имущество и жизнь предпринимательских групп населения ни в коей мере не были защищены законом. Последнее обстоятельство являлось весьма серьезным препятствием на пути становления капиталистических отношений.
Правление цинской династии не внесло ничего существенно нового в характер политического строя китайской державы, продолжавшей оставаться «восточной» деспотией. Самодержавный правитель пользовался неограниченной властью, а управление страной основывалось на классических формулах, появившихся еще в древности и переживших века. Они звучали так: «В Поднебесной нет земли, кроме той, что принадлежит государю» и «Все живущие на этой земле являются подданными государя». Эти определения, ставшие отправным пунктом законодательства цинского Китая, отражали огромную роль государства и его правителя, который являлся одновременно верховным собственником всех земель и неограниченным властелином своих подданных.