Расшифровщики
Иероглифы, клинопись и критское линейное письмо никогда не раскрыли бы своих тайн без неистового упрямства нескольких человек. Расшифровщики того, что невозможно расшифровать, охотники за неизвестными сокровищами, эти открыватели terra incognita письменных языков с неослабевающим пылом извлекали на свет из тьмы целые пласты нашей памяти.
Те, кто придумал бесконечно разнообразные современные формы, которые применялись и применяются в мире, никому неизвестны и никогда не станут известны. Анонимная толпа конторщиков, писцов, учителей письма, они веками вырабатывали тот инструмент, которым мы пользуемся сегодня.
Но те, кто постарался придать смысл непонятным знакам, на которые все смотрели, не понимая этих знаков, написанных на глине или вырезанных на камне, — эти люди гораздо ближе к нам. Они практически наши современники.
Первым и, несомненно, самым гениальным из них был Жан-Франсуа Шампольон.
Расшифровка клинописи началась в ту же эпоху, когда, по словам Беатрис Андреа Лейкман, «название Шумер исчезло из памяти людей две тысячи лет назад. Уже начали сомневаться, могут ли эти развалины рассказать о самой древней письменности, которая дошла до нас».
Что касается критского линейного письма Б, то оно было полностью расшифровано только в 1950-1952 гг. Майклом Вентрисом, умершим в 1956 г.
Жизнь Шампольона, родившегося в 1790 г. и умершего в возрасте 42 лет, при всей своей краткости была необычайно продуктивной.
Портрет Ж.-Ф. Шампольона в 1831 г.
Начиная с 1804 г., учась в императорском лицее Гренобля, он интересовался иероглифами, изучал латынь, греческий, иврит, арабский, сирийский, персидский, санскрит, китайский и коптский языки, Он скоро пришел к убеждению, что коптский язык — всего лишь более поздняя форма устного языка Древнего Египта. В 1822 г. в «письме господину Дасье», постоянному секретарю знаменитой Академии надписей и литературы, он изложил свою теорию «относительно алфавита фонетических иероглифов, который использовали египтяне для записи на монументах титулов, имен и семейных имен греческих и римских государей». Он вскоре проверил эту теорию, применив ее к расшифровке надписей на Розеттском камне.
Он опубликовал в 1824 г. «Очерк иероглифической системы древних египтян» и отправился в 1828 г. в путешествие в Египет. Этапы этого путешествия он зафиксировал в текстах, полных энтузиазма, пыла и экзальтации. Умер он от истощения.
Аббат Бартелеми был первым, кто выдвинул гипотезу о том, что обрамленные овалы (картуши) заключали в себе имя царя. По греческому тексту, посвященному Птолемею V, Шампольон сопоставил фонетические значения с иероглифами в картуше и нашел имя PTOLMYS (Птолемей).
Стела, известная под названием Розеттского камня, была открыта во время экспедиции Бонапарта в Египет в 1799 г., поблизости от форта Рашида, расположенного на западном рукаве Нила, к востоку от Александрии. Камень датируется 196 г. до н.э., когда жрецы, собравшись в Мемфисе, чтобы восславить воцарение двенадцатилетнего Птолемея V Эпифания, написали на греческом языке декрет в его честь.
Копии этого декрета вместе с переводом на демотическое и на иероглифическое письмо были выгравированы на камне.
Розеттский камень был захвачен англичанами, когда они взяли Александрию в 1801 г. Его перевезли в Лондон, в Британский музей, где он находится и поныне. Шампольон, скорее всего, видел его копию в Париже, в 1808 г. Он изучал его многие годы. Шампольон отметил, что в иероглифическом тексте фигурировали два картуша. Было известно, что в картушах располагали имена царей. Два царских имени присутствовали в греческом тексте. Это были имена Клеопатры и Птолемея.
Издавна считали, что знаки были идеограммами. Потрясающая интуиция Шампольона подсказала ему, что здесь каждый знак соответствовал звуку, а не изображению. Блестящее знание коптского и греческого языков позволило ему перевести содержание текста в картушах.
Чтобы прочитать Розеттский камень, нужно «смотреть в глаза» живым существам.
По этой схеме он установил порядок чтения: справа налево и снизу вверх. В то время как исходный смысл картуша питался слева направо, глаза льва указывали направление чтения.
Имя Клеопатры Шампольон прочитал на другом камне, так как картуш с этим именем находился в верхней части Розеттского камня, частично разрушенной. Отталкиваясь от этого открытия, он смог расшифровать остальной текст и установил, что иероглифы не были всего лишь картинками, а отображали отдельные звуки.
За десять лет Шампольон собрал материалы, блестящее свидетельство человеческого гения: «Общие принципы священной египетской письменности в приложении к разговорному языку», или «Египетская грамматика», которые были опубликованы только в 1841 г., после его смерти, а потом в 1984 г. Институтом Востока.
Случай Шампольона — исключительный, в том смысле, что он, выйдя практически из низов, почти в одиночку смог проникнуть в одну из самых: загадочных тайн истории и открыть путь новой науке — египтологии.
Перипетии длительных поисков расшифровщиков клинописи похожи на шпионский роман.
Расшифровке клинописи посвятила себя группа ученых, которая с 1800 по 1830 г, стала автором целого « каскада» открытий в области истории древнего Ближнего Востока.
Все началось с сообщения учителя из Геттингена, Гротефенда (1775-1853), который считал, что «расшифровал персидскую клинопись».
Раск, Бюрнуф, Лассен, и особенно Роулинсон (1810-1895), продолжили исследования. Последний столкнулся у скалы Бехистун с проблемой, подобной проблеме Шампольона с Розеттским камнем: « На трех колоннах — надписи на трех персидских языках, можно было вполне понять первую и с трудом — две остальные. Новис открыл, что второй язык был эламским, другие ученые, в их числе Роулинсон, попытались понять третий и смогли перевести в 1851 г. сто двенадцать строчек на третьей колонне. Это был аккадский язык!
Ориенталист, генерал-майор, член парламента, президент Королевского Азиатского общества и Королевского географического общества, Генри Кресвик Роулинсон был в 1826 г. офицером разведки в Индии, где выучил язык хинди, арабский и современный персидский. Во время дипломатического пребывания в Персии в 1833 г. он занялся расшифровкой клинописи, чтобы стать «Шампольоном» скалы в Бехистун.
"Стоя на самой верхней ступеньке лестницы, опираться приходится на скалу и при этом левой рукой держать тетрадь для записей, а правой — карандаш, — в таком положении я копировал все расположенные высоко надписи; и был так захвачен этим занятием, что совсем забывал об опасности. «Победы» Роулинсон."
В 1857 г. Королевское Азиатское общество Лондона посылает ту же надпись, открытую недавно, четырем ассирологам: Роулинсону, Хинксу, Талботу и Опперту. Они должны были изучить эти надписи, не общаясь между собой. Через месяц все они прислали свои переводы. Они совпали!
В 1905 г. Франсуа Тюро-Данжен (1872-1944) представил первый перевод первой надписи: это был шумерский язык!
На Крите три письменности бросили вызов расшифровщикам.
С начала века продвижение вперед не прекращалось, как писал Жан Боттеро: «За всю историю Истории не было, наверное, более необыкновенного приключения, чем это, которое в течение столетия вело за собой ученых от первой искры, на которую сначала никто не обратил внимания, до бурного полыхания открытий и расшифровок то есть когда были представлены миру огромные и капитальные куски нашего прошлого, которое до тех пор, будто бы было навсегда погребено временем».
Англичанин сэр Артур Джон Эванс в 1900 г. нашел среди руин древнего Кносского дворца фрагменты глиняных таблиц с надписями, которые, казалось, представляли собой письмена.
Эванс сумел датировать три письменности критского линейного письма.
Самая древняя письменность, очень фрагментарная, датировалась от 2000 до 1650 г. до н.э. Более поздняя, от 1750 до 1450 г. до н.э. была названа Эвансом линейной А, и никто до сегодняшнего дня не смог ее расшифровать, точно также, как и знаки на Фестском диске. Наконец Эванс установил, что в какое- то время новая письменность, которую он назвал линейной Б, заменила линейную А. Глиняных табличек, покрытых линейной письменностью, было довольно много, и английский ученый высказал немало предположений и дал множество указаний по поводу этой письменности перед своей смертью в 1941 г.
За пять лет до смерти Эванса один школьник поклялся подхватить его знамя.
В 1936 г. Эванс сделал в Лондоне доклад «об этой цивилизации, надолго забытой на греческом острове Крите, и таинственной письменности, которой пользовался этот знаменитый доисторический народ. Среди слушателей был пятнадцатилетний школьник, страстно интересовавшийся древними языками. Этого подростка звали Майкл Вентрис.
В тот день в Барлингтон-Хаус он «поклялся принять вызов, брошенный нерасшифрованной письменностью Крита... Он начал переписываться со специалистами и, когда пришло время, победил там, где другие терпели поражение».
Победа Майкла Вентриса заключалась в том, что он смог прочитать линейное письмо Б и даже доказать, что именно им пользовались обитатели Микен в континентальной Греции, когда там жили те, кто стал легендарными героями Гомера. Он смог сделать это только используя последовательно ненадежные и противоречивые открытия.
Линейные знаки «(здесь - линейная письменность Б), используемые во времена минойского периода, обнаружены на глиняных табличках или на предметах, найденных не только на острове но и во всех Кикладах, вплоть до самой Греции. Отсюда возникла широко распространенная гипотеза о том, что критский язык был производным от ахейского — языка греков то II тысячелетии до н.э. Можно легко узнать некоторые идеограммы, но смысл многих других знаков остается неизвестным, как и язык, который таится за этой письменностью.
Его друг и соратник по исследованиям Джон Чедвик обобщил в нескольких словах особый гений Вентриса, гений всех расшифровщиков: «Вентрис был способен ориентироваться в сбивающей с толку мешанине разных знаков этих письмен, схем и констант, которые выявляли спрятанную структуру. Именно это качество, дар уловить порядок, замаскированный в путанице, является свойством великих людей во всем, что они делают».
От Фестского диска до острова Пасхи — много знаков ждут еще расшифровки.
Открытые в 1721 г. голландцем Роггевеном, эти монументальные статуи, вросшие в землю острова Пасхи, словно символизируют тайны Вечности. И на сегодня деревянные таблички и петроглифы, где более 500 различных знаков, нанесенных теми же руками, что воздвигли эти статуи, остаются тайной для расшифровщиков...
Со времени гибели Вентриса исследования продолжались без ощутимых результатов. Ни линейное письмо А, ни Фестский диск не открыли своих секретов. Точно так же письма парода майя и странные знаки, которые покрывают мегалиты на острове Пасхи, хранят свои тайны. Но благодаря терпению, страсти и проницательности люди смогли прочитать почти все письма, включая такие своеобразные как скандинавские руны и огам — самую древнюю письменность кельтов Галлии и Ирландии.
Письменность обрела новый смысл: познание всемирной истории.
Эта темная сторона письменности, эта terra incognita — вероятно, самый загадочный континент: благодаря гению тех, кто ее придумал и тех, кто ее расшифровал, мы пленены красотой этих знаков, которые говорят с нами, и их даже не нужно переводить. Роман с загадками, роман письменности — это некая метаморфоза: письменность родилась шесть тысяч лет назад, чтобы записывать подсчеты и составлять реестры, и стала способом думать, воспринимать, создавать, существовать. Теперь она, по выражению Ролана Барта, стала «потребностью свободно изъясняться на этом языке».