Начало изучения безвыходных первопечатных изданий
Находка документа о Маруше Нефедьеве оказала большое влияние на судьбы историографии русского первопечатания. Аналогичное значение имела и другая находка — Евангелие, отпечатанное в 70-х годах XVI века в Литовской Руси Василием Тяпинским. На многих листах его имелись ссылки на «московское, недавно друкованное Евангелие».
Славяно-русская библиография в ту пору первым московским печатным Четвероевангелием считала Евангелие, напечатанное в 1606 году Анисимом Михайловым Радишевскпм. Отсюда закономерен вопрос, который задал И.П. Каратаев на страницах своего «Описания славяно-русских книг, напечатанных кирилловскими буквами»: «На какое московское Евангелие эти ссылки?» Ответ его гласит: «Вероятно на то, которого до настоящего времени не отыскали».
А.Е. Викторов. На многие недоуменные вопросы, возникшие в нашей историографии в связи с документом о Маруше Нефедьеве и Евангелием Василия Тяпинского, решил ответить Алексей Егорович Викторов (1827-1883), хранитель Отделения рукописей и славянских старопечатных книг Московского Румянцевского и Публичного музеев, заведывавший архивом и канцелярией Московской Оружейной палаты. Деятельность этого выдающегося русского археографа, результаты которой особенно значительны в нашей области, далеко еще не оценена в полной мере.
В июле 1874 года в Киеве на Третьем Археологическом съезде А.Е. Викторов прочитал доклад «Не было ли в Москве опытов книгопечатания прежде первопечатного Апостола 1564 года?». Вопрос этот, как мы уже знаем, ставился не впервые. Но удовлетворительного ответа на него никто не дал.
Нужно было обладать недюжинной научной смелостью, чтобы приступить к разрешению этой проблемы. Все, казалось, было против Викторова — многолетняя традиция, авторитетные указания зачинателей славяно-русской библиографии и, наконец, слова самого Ивана Федорова в послесловии к Апостолу 1564 года о том, что именно эта книга была напечатана им «первее». Трудности не остановили археографа: он знал — чтобы сказать новое слово в науке, нужно прежде всего сломать традицию.
Дата «1553 год», упомянутая в послесловии к Апостолу, не вызывала никаких сомнений у А.Е. Викторова. «Типография, — пишет он,- основана в Москве, как известно в 1553 году...». С другой стороны, он знает и о документе, который относится к 1556 году и называет «мастера печатных книг» Марушу Нефедьева. Заметим в скобках, что в этой же связи Викторов помянул и «типографа» Ганса Мейссенгейма, будто бы приехавшего в столицу Московской Руси в 1552 году. Не будем строго судить А.Е. Викторова — в этом случае он шел на поводу у традиции.
Из всех этих предпосылок вытекает первый мотив, заставивший автора признать, что книгопечатание у нас началось до 1564 года. Мотив этот прямолинеен и по-своему наивен: не могли же типографы, о пребывании которых в Москве говорят источники, в течение 8-10 лет сидеть сложа руки.
Второй мотив более серьезен. А.Е. Викторов формулирует его следующим образом: «...Не может не казаться странным, что тогда как типографии южнославянские и угровлахийские, а также и другие русские типографии в первые годы своего основания заботились о напечатании богослужебных книг, представляющих для православных церквей предмет первой необходимости, каковы Евангелие, Часослов, Октоих, Служебник и др., типография московская открыла свою деятельность с издания Апостола, имеющего в церковно-богослужебной практике значение гораздо меньшее».
Третий мотив, выдвигаемый А. Е. Викторовым,— типографское великолепие Апостола 1564 года. По одному этому Апостол не может быть первой московской печатной книгой. Должны существовать КНИГИ, на которых московские типографы осваивали трудное искусство книгопечатания.
Где же эти книги? А.Е. Викторов видит их в тех безвыходных изданиях, о которых писали в своих указателях П.М. Строев, В.М. Ундольский, да и другие библиографы, но которые по традиции считались напечатанными в «южных типографиях». В своем докладе на съезде А.Е. Викторов назвал три издания: Евангелие № 1 из библиотеки А. С. Ширяева, Евангелие № 12 из собрания И.Н. Царского и Триодь постную, принадлежавшую в те годы Новоиерусалимскому Воскресенскому монастырю.
Десять лег спустя, 26 марта 1883 года, Викторов писал архимандриту Леониду Кавелину: «Впоследствии я порешил свой реферат, составлявший только извлечение из того, что было мною написано, обработать в более подробном виде, причем взял под свою опеку и другие, обращающиеся в нашем книжном мире безвыходные издания... Но по разным причинам должен был отложить печатание своего издания, для которого я готовил свою статью. Так мое писание и лежит доселе в письменном столе и не явилось миру, хотя я еще не отчаиваюсь возвратиться к нему».
Надеждам Алексея Егоровича не суждено было сбыться. Несколько месяцев спустя он умер. А большое исследование его о безвыходных первопечатных изданиях осталось до сего времени неопубликованным. Лишь в самые последние годы оно было найдено в архиве Викторова, который хранится ныне в Отделе рукописен Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина.
Свое исследование археограф, судя по всему, готовил для «Вестника Общества древнерусского искусства при Московском Публичном музее». Издание это, редактировавшееся Г.Д. Филимоновым, начало выходить в свет в 1874 году. А.Е. Викторов сотрудничал в нем. Текст его исследования о безвыходных изданиях был набран и сверстан. Были также приготовлены литографские формы для воспроизведения в красках шести таблиц с изображением отдельных полос, шрифтов, орнаментики и вкладных записей безвыходных изданий. Викторову, однако, было неудобно печатать расширенный вариант своего труда до появления в свет сокращенного реферата его доклада на III Археологическом съезде. Печатание трудов съезда задержалось до 1878 года. Но еще в 1876 году прекратился выпуск «Вестника Общества древнерусского искусства». Так и осталась работа археографа в одном из ящиков его письменного стола. Ныне с оттисками сверстанных полос и с пробными отпечатками таблиц можно ознакомиться в Отделе рукописей ГБЛ.
Здесь нас ждет немало неожиданностей. До самого последнего времени считалось, что Викторов ввел в оборот науки сведения лишь о трех безвыходных изданиях — узкошрифтном и среднешрифтном Четвероевангелиях и Триоди постной. Честь первого подробного рассмотрения широкошрифтного Четвероевангелия была отдана архим. Леониду Кавелину. Что же касается среднешрифтной и широкошрифтной Псалтыри, то считается, что первыми о них упомянули соответственно А.А. Гераклитов и А.И. Некрасов.
Между тем, как убеждает нас ознакомление с неопубликованным трудом А.Е. Викторова, ему были известны все эти шесть безвыходных первопечатных московских изданий. Более того, А.Е. Викторов описал Триодь цветную — издание, не известное современным книговедам.
Статья А.Е. Викторова называется «Описание безвыходных печатных книг». Открывается она рассказом о так называемом ширяевском Евангелии, в котором мы без труда узнаем узкошрифтное Четвероевангелие. Приводятся сведения о содержании издания, его объеме, наличии пагинации и сигнатур, количестве строк на полосе и т.д. Описана бумага, на которой отпечатана книга, изучены водяные знаки с отсылками к указателю К.Я. Тромонина. Проведено сравнительное исследование орнаментики. Описаны, наконец, известные автору экземпляры, приведен текст вкладных и владельческих записей, встречающихся в них.
Аналогичным образом строится описание и других безвыходных изданий — среднешрифтного и широкошрифтного Четвероевангелий, постной и цветной Триодей. Описания обеих Псалтырей в сохранившемся тексте нет, хотя ранее эти описания, по-видимому, существовали, ибо к статье приложены литографированные изображения отдельных полос из этих изданий.
Особенно хочется подчеркнуть, что А. Е. Викторов предпринял сопоставительное текстологическое исследование всех трех безвыходных Четвероевангелии, а также сравнил их с другими изданиями XVI — начала XVII веков — с Четвероевангелиями 1512 года (Терговище), 1575 и 1600 годов (Вильно) и 1606 года (Москва). Текст Триоди постной сверен с текстом одноименных изданий, выпущенных в свет в 1491 году в Кракове, в 1561 году в Венеции и в 1589 году в Москве. Текст Триоди цветной сопоставлен с краковским изданием 1491 года и московским — 1591 года.
Текстологический анализ А. Е. Викторова авторитетен и точен.
В этом случае наш археограф предваряет труды таких современных исследователей, как Г. И. Коляда.
Труды А.Е. Викторова знаменовали собой начало нового этапа в историографии русского книгопечатания. Старые русские книговеды—А.И. Богданов, митр. Евгений Болховитинов, П.М. Строев, П.И. Кеппен, в какой-то мере и К.Ф. Калайдович — многое принимали на веру. А.Е. Викторов во главу угла поставил критику источника, причем не побоялся «поднять руку» и на такие авторитетнейшие свидетельства, как послесловие к Апостолу 1564 года.
Новое слово в науке далеко не сразу встречает признание. Прошло не одно десятилетие, прежде чем взгляды А.Е. Викторова стали общепринятыми. Вначале они встретили серьезную оппозицию.
В 1878 году, четыре года спустя после того, как Викторов прочитал свои доклад в Киеве, вышло в свет первое издание известного труда И.П. Каратаева «Описание славяно-русских книг, напечатанных кирилловскими буквами». О значении этого труда в истории славяно-русской библиографии говорить не приходится — оно общеизвестно. Однако, описывая безвыходные издания, Каратаев по-прежнему считает, что напечатаны они «в одной из южных типографий».
Можно, правда, предположить, что Каратаеву был неизвестен доклад Викторова, реферат которого вышел в свет лишь в том же 1878 году. Однако и пять лет спустя, в 1883 году, библиограф остался при прежнем мнении. На страницах второго издания «Описания...» он тщательно маскирует выводы Викторова, теперь уже бесспорно известные ему. Относительно некоторых изданий (например, Триоди постной) он делает прежние ссылки на «южные типографии». Об узкошрифтном Четвероевангелии, по его мнению, «можно утвердительно сказать, что оно печатано не в России». Правда, снята отсылка «где-нибудь на юге» в описании среднешрифтного Четвероевангелия. Однако указания на Москву и здесь нет.
Такая позиция, естественно, вскоре же вызвала возражения. Наиболее обстоятельно они сформулированы архим. Леонидом Кавелиным в его рецензии, опубликованной на страницах «Журнала Министерства народного просвещения».
Л.А. Кавелин. Архимандрит Леонид (Лев Александрович) Кавелин (1822-1891) был наиболее активным продолжателем дела Викторова и пропагандистом его исследований. Выходец из калужских дворян, он первоначально думал о военной карьере. В молодые годы служил в Волынском полку, а затем неожиданно принял постриг в Оптиной пустыни. Впоследствии Леонид долго жил на Востоке — в Константинополе и Иерусалиме, затем был назначен настоятелем Воскресенского монастыря, а в 1877 году — наместником Троице- Сергиевой лавры. Здесь он всецело посвятил себя археографическим занятиям, чему в немалой степени способствовало богатейшее книгохранилище лавры.
Первоначально Леонид склонялся к мнению о немосковском происхождении безвыходных первопечатных изданий. В 1871 году, описывая безвыходную Триодь постную из собрания Воскресенского Ново- Иерусалимского монастыря, он отмечал: «По приметам, это одно из первоначальных изданий Киевской лаврской типографии».
О докладе А.Е. Викторова на III Археологическом съезде Кавелин узнал не сразу. Это видно из следующей собственноручной приписки его на принадлежавшем ему экземпляре первого издания каратаевского «Описания...», которую он делает на полях против текста, повествующего о безвыходных изданиях: «Все сии издания краковские по сходству с изданиями Феоля 1491 года, особенно Триодь — см. Опис. № 4. Может быть и напечатаны тайно (по силе королевского запрещения), а потому и без выхода».
Однако со временем изучение безвыходных изданий убедило Леонида в их московском происхождении и на полях книги появляется новая приписка: «№№ 56—60... напечатаны между 1562-1563 годом, напечатаны в Москве, а не в южных типографиях, как полагает автор сего Описания».
Последующие приписки уточняют и поясняют это мнение. Так, против описания широкошрифтного Четвероевангелия Леонид делает помету: «Оно — московское первопечатное Евангелие 1564-1568 годов, напечатанное нашими первопечатниками». О среднешрифтной Псалтыри учебной Леонид замечает: «См. экз. ее в одной из церквей Княгининского уезда по описи 1672 года. Это есть первая, напечатанная в Москве книга, после пресловутого Стоглавого собора в период 1559-1560 гг.». В полном соответствии с изложенным выше мнением Кавелин подчеркивает в воспроизведенном Каратаевым послесловии к Апостолу 1564 года слова «начата изыскивати» и ставит на полях дату «1553», а также слова «начата печатати», сопровождая их датой «1563».
Наконец, ученый архимандрит поясняет местоположение церквей и соборов, упоминаемых в приводимых Каратаевым текстах вкладных записей на безвыходных изданиях. Так, например, «Чюдное Богоявление», упоминаемое в записи на Триоди постной, по мнению Леонида, находилось «на Троицком подворье в Кремле». К словам вкладной на одном из экземпляров среднешрифтного Четвероевангелия: «... в монастырь к Николе Чудотворцу на Комелское озеро» Леонид Кавелин делает сноску: «Озерский Николаевский, основ, св. Стефаном около 1520 г.».
Накопленные с годами наблюдения Кавелин положил в основу библиографического исследования «Евангелие, напечатанное в Москве 1564-1568» (Спб., 1883). Здесь описан экземпляр безвыходного Четвероевангелия из ризницы Троице-Сергиевой лавры, в котором мы узнаем широкошрифтное Четвероевангелие. Изучив текст этого издания и сопоставив его с другими Евангелиями XVI и XVII столетий, археограф пришел к убеждению, что оно, бесспорно, московского происхождения. Подкрепило его мнение и ознакомление со шрифтом, водяными знаками бумаги и орнаментикой издания. Леонид был первым, кто обратил внимание на сходство рисунков одной из заставок Евангелия с заставкой Апостола 1564 года. О том же, впрочем, писал и А.Е. Викторов в своем неопубликованном труде, но его выводы, как мы уже знаем, остались неизвестными научной общественности. Последующие исследования внесли коррективы в этот вопрос — выяснилось, что в этом случае нельзя говорить о тождественности досок, с которых отпечатаны обе заставки.
Одинакова, по мнению Леонида, и бумага, на которой напечатаны широкошрифтное Четвероевангелие и Апостол 1564 года.
Все это вместе взятое привело ученого архимандрита к убеждению, что изученное им издание и есть то самое, напечатанное Иваном Федоровым и Петром Мстиславцем Евангелие, о котором столетие назад, писал Иоганн Леонард Фриш.
Впервые в нашей историографии Леонид Кавелин сопоставил выписки в Евангелии Василия Тяпинского с текстом безвыходных изданий. II это было лишним свидетельством в пользу московского происхождения последних.
Кроме широкошрифтного Четвероевангелия (№ 57 по первому изданию каратаевского «Описания...»), Кавелин упоминает в своем «библиографическом исследовании» также о Евангелиях № 56 и 58, Триоди постной № 59 и, кроме того, о Псалтыри, напечатанной одним шрифтом с Евангелием № 58. Однако сведения о всех этих изданиях предельно лаконичны. Такова Псалтырь, которую наш исследователь считал первой печатной московской книгой, но которую он, тем не менее, никогда не видел.
АЕ. Викторов знал гораздо больше. Да и мыслил он шире, выводы его более обоснованны. Но в обстановке всеобщего скепсиса, которым было встречено его сообщение на III Археологическом съезде, поддержка со стороны столь авторитетного знатока церковной старины, к тому же облаченного высокими чинами, пришлась более чем кстати. Ведь Леонид пришел к тем же самым выводам, что и он, не зная его доклада.
Впоследствии, узнав о работах А.Е. Викторова, Леонид Кавелин воздал им должное на страницах «Журнала Министерства народного просвещения». Здесь, как мы уже упоминали, была опубликована его рецензия на второе издание «Описания славяно-русских книг...» И.П. Каратаева. В полном соответствии с традициями лучших мастеров этого жанра, таких, например, как Ф.И. Буслаев или В.В. Стасов, Леонид использовал форму рецензии для изложения и пропаганды своих взглядов. Основной вопрос, который рассматривается здесь, все тот же: «Не было ли в Москве опытов книгопечатания прежде первопечатного Апостола 1564 г.?» Леонида беспокоит и возмущает, что «г. Каратаев относится почему-то неблагосклонно к мнению, уже получившему право гражданства в библиографии, мнению столь доказательно выраженному и впервые заявленному нашим известным московским библиографом... покойным А.Е. Викторовым».
Рецензент приводит ряд новых соображений в защиту помянутого мнения. Среди них — сообщение о записи в «описной книге» Антониева Сийского монастыря, сделанной в 1583 году и упоминающей «Постную Триодь московской печати». Этой книгой могла быть только безвыходная Триодь постная.
Оппоненты А. Викторова и Л. Кавелина. Леонид Кавелин на многие десятилетия вперед оказался единственным, кто поддержал и пропагандировал точку зрения А.Е. Викторова. С 1878 по 1917 год было опубликовано свыше 200 книг и статей, в которых так или иначе затрагивались вопросы русского первопечатания. Те немногие работы, в которых упоминаются вышедшие до Апостола 1564 года московские безвыходные издания, можно пересчитать по пальцам.
Официально признанная историография, представленная хорошо известными именами И.Е. Забелина, Е.В. Барсова, М.И. Сперанского, Е.Е. Голубинского, по-прежнему считает Апостол 1564 года первой московской печатной книгой. Добро бы еще эти авторы полемизировали с А.Е. Викторовым и Л. Кавелиным. Куда там! Они просто замалчивают их работы.
Та же самая картина и в популярной литературе, рассчитанной на широкого читателя. За эти годы не раз отмечались всевозможные юбилеи. Большую по объему литературу вызвало к жизни открытие памятника Ивану Федорову в 1909 году. И опять-таки все эти публикации строились так, словно А.Е. Викторов и Л. Кавелин никогда не высказывали свои, ныне общепризнанные, гипотезы.
В брошюре П.Н. Полевого «Очерк жизни и деятельности первого русского печатника Ивана Федорова», изданной к трехсотлетию со дня кончины первопечатника, об анонимных изданиях не сказано ни слова. Упоминается, правда, Маруша Нефедьев, но этого мастера автор объявляет «не более, как одним из тех клевретов, которые помогали Ивану Федорову с товарищем».
В статье С. Феликсова (С.Ф. Либровича), помещенной в юбилейном издании журнала «Обзор графических искусств» и называвшейся «Кто был первым печатником на Руси?», упомянуты Ганс Богбиндер, Шлитте, даже «половец Смера» — забыты лишь безвыходные первопечатные издания. Ничего не говорят о них и авторы других многочисленных статей этого хорошо изданного сборника.
Аналогичным образом поступают и участники XXIII тома «Древностей», выпуск в свет которого был приурочен к 350-летию Апостола 1564 года.
Открыто полемизировать с А.Е. Викторовым и Л. Кавелиным решился лишь Е.Е. Голубинский. В 1895 году, упоминая о безвыходных изданиях, он утверждал, что «большинство наших библиографов считают [эти] книги за произведения типографий южных, т.е. южнославянских или угровлахийских». Предположение А.Е. Викторова о том, что книги эти «напечатаны были в Москве до Апостола 1564 года», по мнению Е. Голубинского, «не может быть признано за вероятное». В подтверждение своей точки зрения историк русской церкви привлекает известные слова «Сказания известно о воображении книг печатного дела» о том, что до Апостола 1564 года «малыми некими и неискусными начертании печатываху книги». Здесь, пишет он, «очевидно, говорится о попытках печатать книги такими буквами, которые делали их негодными к употреблению (почему буквы и называются не буквами, а начертаниями)». Вот и вся аргументация. Читая ее, недоумеваешь, то ли дивиться наивности автора, то ли поражаться низкому уровню богословской периодики.
Между тем из этой аргументации делаются далеко идущие, хотя и совершенно голословные выводы о том, что безвыходные издания — «книги потайной печати.., несколько попыток которой могло быть сделано на Москве после бегства отсюда Ивана Федорова и Петра Мстиславцева и вообще в продолжении времени до конца XVI столетия».
Наш обзор был бы неполным, а анализ — необъективным, если бы мы не упомянули о тех немногих историках книгопечатания, которые в предреволюционные годы поддерживали мнение А.Е. Викторова и Л. Кавелина. Прежде всего нужно назвать Ф.И. Булгакова, выпустившего в 1889 году первый у нас труд по всеобщей истории книгопечатания. На его страницах помещен достаточно подробный и по своему интересный очерк истории отечественного печатного дела в XVI-XVIII веках. В развернутом подстрочном примечании к разделу, повествующему о первопечатном Апостоле, Ф.И. Булгаков рассказал о точке зрения А.Е. Викторова и Л. Кавелина, полностью присоединившись к ней. А несколькими страницами ниже он повествует о широкошрифтном Четвероевангелии, которое архим. Леонид приписал Ивану Федорову. Это все. Но и то, что сделал Ф.И. Булгаков через 15 лет после выступления А.Е. Викторова на III Археологическом съезде, было уже достижением. В изданном год спустя первом труде по общей истории книжного дела в России о первопечатных безвыходных изданиях вообще не упоминается.
Вторым среди последователей (хотя это и чересчур громкое слово в данном случае) А.Е. Викторова должен быть назван П.В. Владимиров. Автор известной монографии о Франциске Скорине в 1894 году опубликовал статью «Начало славянского и русского книгопечатания в XV-XVI веке», в приложении к которой поместил краткое исследование «О московских первопечатных Евангелиях до 1564 года». Владимиров солидаризуется с А.Е. Викторовым и Л. Кавелиным в признании московского происхождения безвыходных изданий. Вместе с тем он старается подчеркнуть их связи с западно-русскими изданиями — Скорининскими и Несвижскими. Чтобы оправдать этот тезис, он приводит в пример безвыходное Четвероевангелие из собрания А.И. Хлудова. В описании этого собрания, составленном А. Поповым, относительно помянутого издания говорится: «Евангелие, без выхода, печать близка к Несвижской, около 1560 года, 325 л.».
Это Четвероевангелие, которое во времена П.В. Владимирова находилось в Московском единоверческом Никольском монастыре, вместе со всем собранием Хлудова хранится в Отделе рукописей и старопечатных книг Государственного Исторического музея. На корешке книги находится ярлык с надписью: «Евангелие, печ. в Несвиже. 1560». Ознакомление с книгой убеждает нас в том, что это — узкошрифтное Четвероевангелие. По словам Владимирова, книга напечатана «подражательным шрифтом — Несвижскому, сходному со Скорининским». Это — совершенно неправильное утверждение. Между тем его некритически восприняли многие историки отечественною книгопечатания. Так, например, А.И. Некрасов говорит, что упомянутое Евангелие «напечатано... грубым шрифтом, схожим с несвижским». А эмигрант В.Л. Ластовскнй пришел к выводу, что узкошрифтное Четвероевангелие напечатано не в Москве, а в...Несвиже.
П.В. Владимиров сравнил текст Хлудовского Евангелия «с замечательным старопечатным Евангелием, также без выхода в библиотеке Академии наук № 11 (описано у Каратаева, №64)». Здесь какая-то путаница. Под № 64 у Каратаева описано как раз узкошрифтное Четвероевангелие. Если же судить по выпискам, то П.В. Владимиров сравнивал хлудовский экземпляр со среднешрифтным Четвероевангелием.
Разночтений в статье Владимирова отмечено два. Первое из них в евангелии от Матфея, зачало 4: «отшедшем же имъ» — в среднешрифтном и «отшедшим же имъ» — в узкошрифтном. Это же разночтение указывал в своей неопубликованной статье А.Е. Викторов, отмечавший, что широкошрифтное Четвероевангелие возвращается к написанию, принятому в узкошрифтном.
Второе разночтение впервые указано именно Владимировым. Это пропуск слова «весь» в конце зачала 77 евангелия от Матфея в среднешрифтном Четвероевангелии. Этот же пропуск наш автор нашел и в Геннадиевской Библии 1499 года, что, по его словам, «служит лучшим доказательством московского происхождения рассматриваемых печатных Евангелий».
Чтобы завершить список авторов, которые до революции поддерживали точку зрения А.Е. Викторова и Л. Кавелина, нужно назвать имя А.И. Соболевского.
Упоминаем в заключение о весьма любопытной, но совершенно бездоказательной гипотезе, связанной с атрибутированием первопечатных безвыходных изданий. Гипотеза принадлежит журналисту А. Филиппову — она была высказана в довольно-таки категорической форме. Если верить Филиппову, русским первопечатником был Максим Грек, который, «поселившись в Сергиевской лавре,...устроил тайную типографию и с несколькими монахами занялся новым искусством во славу Божию»6 А. Филиппов. Максим Грек и Иван Федоров. В кн.: П.М. Ольхин. Иоганн Гутенберг, изобретатель книгопечатания. Спб., 1900.. Именно здесь, по Филиппову, и были напечатаны безвыходные издания.
Это граничащее с анекдотом утверждение может и не заслуживало упоминания на страницах нашего исследования. Сделать это необходимо потому, что оно было некритически воспринято многими авторами и, что самое удивительное, повторяется до сего дня. Совсем недавно аналогичное мнение высказывал Г.И. Коляда.